– Стой! – я нахмурился, мысленно складывая паззл. – Ты же не хочешь сказать, что и есть тот самый…
Но его молчание было донельзя красноречивым.
В ту минуту я будто впервые увидел его настоящим: с сединой в волосах, с тонкой паутинкой морщин на лице. Со взглядом, устремленным куда-то вдаль. Диким, тоскливым, смиренным.
– Что же не терпится услышать эту историю еще раз? – Артем сделал затяжку. – Только из первых уст. Небось думаешь, как же так вышло, что главный герой местной легенды прямо у вас под носом сидел все эти годы?
– Ты как мысли читаешь…
– Читаю, – Артем усмехнулся. – И если ты думаешь, что я безумец, то верно думаешь. Только я говорю тебе правду, а историю расскажу так, что это останется между нами. Знаю я вас, сплетников несчастных…
….Произошло все во время последних двух недель нашей летной практики в О. Тогда мы уже летали по двое в кабине, курсант с курсантом. Пришла ложная уверенность в посадках, радиообмене и всем таком прочем. Мы теперь не боялись разложить самолет на полосе. Взмывали и высоко выравнивались с видом, будто так и надо. На маршрутах скручивали высоту и делали горки. Кренили за девяносто, так что гасли PFD-шки.
Кайфовали, как могли, короче.
И кайфу этому нехило мешала Саша, моя одногруппница. Боги, как она меня тогда бесила! Все первые годы учебы эта девчонка была просто невыносима. Напоминала совершенного женского робота. На одежде – ни одной непроглаженной складочки, ярко-синие глаза на беломраморном лице, высокая, невероятно красивая. И притом эмоциональная, как сухарь.
Ни улыбки, ни доброго слова от нее было не дождаться. Только поляру шибанет как механистическая кукла или на английском прочитает лекцию по метеорологии, что у всех челюсть отвиснет. У преподавателей в том числе.
Прозвали мы ее Андроидой на первом же курсе за ее «совершенство» и чопорность. Вряд ли она догадывалась она об этом, но, держу пари, нашу неприязнь и зависть чувствовала. И сама оттого сторонилась всей группы.
Летать с ней было еще хуже, чем сидеть за одной партой. И отнюдь не из-за ее техники пилотирования. Тут, как раз-таки, Саша ничем не отличалась, а порою даже больше косячила, чему я, признаюсь, немного злорадствовал.
Саша создавала напряжение одним своим присутствием в кабине. Мне казалось, что она неустанно наблюдает за каждым моим движением. Что порицает за миллиметры отделения самолета, когда посадка не удавалась. Было чувство, словно я каждый день сдаю экзамен.
Но одним утром лед наших отношений тронулся. Сперва я, правда, едва не закатил глаза, когда увидел наши фамилии рядом в плане полетов.
– С кем летаешь? – спросил Костя, мой приятель из другого экипажа.
Мы тогда были на пути за стартовым завтраком в столовую. Сухпаек включал в себя десять плиток шоколада (из-за опечатки в приказе), бутерброд с колбасой сомнительного вида, сок и воду. Лучше, чем ничего, особенно когда под конец шестичасовой летной смены желудок сводит от голода.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст