«Интересно, – подумал Тарас, чутким носом втягивая запахи жареного мяса, – добычу они на охоте убили или тоже украли у крестьян? С них станется».
Народ у костра балагурил больше обычного, по всему было видно, что отряд или несколько групп вернулись из своих налетов с большой добычей. Тарас после глубокого сна почувствовал себя лучше и решил было встать, чтобы размяться. Но потом передумал и продолжал лежать, втихую проверяя свои лингвистические способности. Он слушал и подсматривал за говорившими, стараясь в точности понять смысл сказанных слов. Благо за много дней его вынужденного нахождения на этой поляне у ручья вся братия привыкла к нему и уже давно воспринимала его как часть горного пейзажа.
– …он визжал, как свинья, когда Деметрий отрезал ему руку, державшую мешок с зерном, – хохотнул один из старших, рассказывая, видимо, недавно случившуюся историю.
– Свинью у него мы тоже забрали, – поддержал шутку другой парень, невысокий здоровяк со сломанным носом, указав рукой в сторону жарившейся на костре туши. – Нельзя быть жадным, когда тебя просят по-хорошему.
Его шутке рассмеялись и все остальные, находившие поступки Деметрия забавными. Самого предводителя этой стаи у костра не было. Впрочем, как и еще человек десяти из старших. Видно, опять отправился на новое дело. «Неугомонный этот Деметрий, – решил Тарас, радуясь и одновременно пугаясь тому, что понимает практически весь разговор, – просто преступный мозг этой банды. Его надо будет взять первым, остальных будет скрутить легче».
– Сегодня будет настоящий пир, Плидистрат, – добавил здоровяк, вновь указав на подрумянившегося поросенка, – давно такого не бывало.
– Да, – кивнул тот, – ты прав, Книд. Хотя педоном нам и запрещает есть вдоволь, но пока мы здесь одни, надо хоть раз порадовать себя горячей и сытной едой. Деметрий разрешил. В долине Эврота мы долго такого не увидим.
– Это верно, – кивнул Книд, сломанный нос которого был хорошо заметен на фоне пламени, – еще чуть больше месяца и нам придется возвратиться к алтарю Артемиды, где нас ждет отличная порка.
– И многие из нас умрут, отдав души богам, – ухмыльнулся тот, кого называли Плидистрат, – как это случилось со многими тогда, когда нас пороли впервые.[15]
На этот раз всеобщий взрыв хохота заставил Тараса вздрогнуть. Смеялись даже молодые. Боец спецназа смотрел на них тайком, вытаращив глаза, как на полоумных мазохистов или клуб малолетних самоубийц.
– А молодые станут настоящими спартиатами, – продолжил Плидистрат свою мысль, – и получат оружие. Но тебе, Эномай, – заявил он, внезапно пнув ногой под зад наклонившегося за поленом пацана лет десяти, – это пока еще не грозит.
Под очередной взрыв хохота парень упал, ударившись лицом о камень и разбив нос, из которого потекла кровь. Тарас ожидал, что пацан разревется. Но Эномай только стиснул зубы, остановив рвавшиеся наружу слезы, и размазал