Когда звенел колокольчик, мешкать было нельзя, потому что машина, постояв и собрав мусор у тех, кто подошёл, трогалась с места и ехала дальше, а опоздавшие, кто помоложе, под звон колокольчика, с мусорным ведром, бежали за ней к следующей остановке, которая была недалеко, метрах в трёхстах. Остальные, проводив грустным взглядом уезжающий мусоровоз, возвращались с полным ведром к себе домой.
Иногда рано утром рядом с Валеркиным двором проезжала машина, которая тащила на прицепе бочку с молоком. Где-то посреди улицы машина останавливалась. Продавщица, которая сидела рядом с водителем, важно выходила из кабины, доставала скамейку, открывала бочку и обустраивала торговую точку, а водитель ходил вокруг и громко дудел в рожок, зазывая покупателей. Когда раздавался звук рожка, медлить тоже было нельзя. Тогда молоко в магазинах было не всегда, и в этой бочке оно на ком-то заканчивалось. Поэтому через несколько минут возле машины выстраивалась длинная очередь, в основном женщины или дети с различными бидончиками, стеклянными банками и даже кастрюлями. Те, кто опаздывал и был в конце очереди, очень переживали, чтобы молоко не закончилось перед ними, и время, проведённое в очереди, не оказалось потраченным зря.
Для детворы самым желанным было появление хромого Сашки. Это был неопрятно одетый и никогда не улыбающийся человек неопределённого возраста, который, сильно хромая на одну ногу, тащил за собой старый, обшарпанный деревянный ящик на подшипниках вместо колёс.
«Ма-ро-жен», «Ма-ро-жен», – каким-то утробным голосом кричал Сашка на всю улицу.
Ещё издалека, заслышав его голос, мальчишки и девчонки бросали свои игрушки, мячи, скакалки, самодельные самокаты и разбегались по домам выпрашивать у родителей или бабушек деньги на мороженое. Родители редко отказывали им, и возле Сашки очень быстро выстраивалась очередь из детворы. Дети важно, по-взрослому и с некоторым опасением отдавали хромому Сашке те копейки, которые были для них целым состоянием. Но хромой Сашка детей никогда не обманывал. Получив деньги, он открывал перед ними свой волшебный ящик, из которого валили клубы белого пара от испаряющегося сухого льда, и начинал рыться в тряпках, которыми было укрыто мороженое. В конце концов вожделенное мороженое извлекалось из деревянного ящика и вручалось маленькому покупателю. Радость детей при этом была столь велика, что многие из них эти замечательные покупки запомнили на всю жизнь.
В самом Валеркином доме проживало шестнадцать семей. Во дворе вечно играли дети. У малышей до двух-трёх лет, как правило, были свои игры. За ними обычно приглядывали «смотрящие», знающие всё и обо всех бабушки, которые целыми днями сидели во дворе на стареньких стульчиках или