За правое дело. Василий Гроссман. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Василий Гроссман
Издательство: Эксмо
Серия: Сталинград
Жанр произведения:
Год издания: 1954
isbn: 978-5-04-175251-4
Скачать книгу
рвались к небу кровяно-черные пожары, плоско над землей вспыхивали взрывы, и в светлом, смертном воздухе мелькали, кружились черные комарики-самолеты.

      – Это провокация! – крикнул кто-то.

      И чей-то негромкий, но всеми услышанный голос, уже не спрашивающий, а уверенно вещая суровую правду, внятно произнес:

      – Товарищи, Германия напала на Советский Союз, все на аэродром!

      С какой-то особой остротой и точностью запомнил Новиков ту минуту, когда, кинувшись следом за всеми к аэродрому, он остановился среди сада, по которому гулял несколько часов назад. Был миг тишины, и могло показаться, что ничего не произошло. Земля, трава, скамейки, плетеный столик под деревьями, на котором лежала картонная шахматная доска и рассыпанное, не собранное после игры домино…

      Именно в этот миг тишины, когда стена листвы закрыла от него пламя и дым, он ощутил режущее, почти невыносимое для души человека чувство исторической перемены.

      Это было чувство стремительного движения, подобное тому, которое испытывал бы человек, внезапно ощутивший кожей, зрением, протоплазмой каждой клетки ужасное стремление земли среди мировой бесконечности.

      И это пришедшее изменение было неотвратимым, и хотя лишь один крошечный миллиметр отделял еще жизнь Новикова от привычного берега, не было уже силы, способной уничтожить этот зазор, он рос, ширился, превращался в метры, километры… Жизнь и время, которые Новиков еще физически ощущал, как свое настоящее время и свою настоящую жизнь, в нем, внутри его сознания, превращались в прошлое, в историю, в то, о чем станут говорить: «О, так жили и думали люди до войны». А новое внезапно, из смутно угадываемого будущего, превратилось в настоящее, в его новую жизнь и в его новое время. В этот миг он подумал о Евгении Николаевне, и ему показалось – мысли о ней будут сопутствовать ему в том новом, что пришло…

      Желая сократить путь к аэродрому, он перелез через забор и бежал меж ровного строя молодых елок. Возле маленького домика – вероятно, там жил бывший садовник помещика – стояли поляки, мужчины и женщины, и, когда он пробегал мимо них, женский голос жадно, с придыханием спросил:

      – Кто то, Стасю?

      И звонкий детский голос ответил:

      – То москаль, русский, мамо, – и прибавил объясняюще: – Жовнеж[2].

      Он бежал и, задыхаясь от бега, повторял застрявшее в его потрясенном сознании слово:

      – Русский солдат, русский, русский солдат…

      И в этом слове было для него какое-то горькое и гордое, радостное и новое звучание.

      На второй день войны поляки только и говорили:

      – Русские убитые… русские ехали… русские ночевали…

      В первые месяцы войны произносилось с горечью: эх, только мы, русские… русские порядочки… наше русское везение… русское авось… русские дороги… Но это горькое определение, которое с болью большого отступления врастало в душу Новикова, с горечью, с тоской становилось частью его судьбы, жизни, наполнялось соками, связывалось множеством связей с душой и сознанием его, ждало дня военного праздника для перехода в свою положительную


<p>2</p>

Солдат (польск.).