Посреди высокого плато, окруженного цветущими гибискусами и морской лавандой, на деревянном постаменте стояла царица и смотрела на горизонт, где уже начинало всходить солнце.
На ней не было драгоценных шелков – лишь простая белая туника. Черные как смоль волосы, искусно заплетенные и украшенные короной из чистого золота, свободно падали на спину. Непослушные пряди ласкали ее лицо, словно хотели стереть слезы, катившиеся по щекам. Руки безжизненно лежали вдоль тела, но стояла она, распрямив спину, с высоко поднятой головой.
Гордая правительница, какой она была когда-то.
Сломленная тень себя прежней, которой стала сейчас.
Царица Элисса не замечала языки пламени, а они, извиваясь, ближе подбирались к постаменту и почти касались ее одеяния. Она смотрела на небольшую флотилию, которая отплыла от берегов еще на рассвете и с каждым вздохом все больше удалялась от Карфагена. Внезапно Элиссу охватила сильная дрожь, а из груди вырвался крик, полный таких невыносимых страданий, что наблюдавшие за ней замерли. Это был звук разбитого сердца, и никакая сила в мире не могла его исцелить.
Даже богиня мудрости.
Минерва, затаившись, стояла среди подданных, словно простая смертная. Повинуясь приказу царицы, они не делали ничего, чтобы ее спасти.
Элисса подняла руку вверх, и в лучах восходящего солнца сверкнуло лезвие кинжала – образец превосходной работы.
Оружие из Трои.
Подарок одного из уцелевших в войне, героя из царского рода.
Самого Энея, сына Анхиса и богини любви.
Флагманский корабль с предателем на борту шел по лазурному Тирренскому морю навстречу новой жизни. Больше он никогда не вернется. Ни просьбы, ни мольбы Элиссы не смягчили его и не заставили поменять планы. Он отнял у нее последнюю надежду на счастье. И Элисса решила покончить со своими мучениями.
Она не колебалась, направляя на себя кинжал. Напротив, с отчаянием вонзила себе клинок между ребер.
Из раны хлынула кровь, ее туника стала малиново-красной.
Жизнь покидала царицу Элиссу, а вместе с ней уходила и боль. С облегчением Элисса закрыла глаза. На губах ее появилась улыбка. Элисса упала на постамент.
Огонь не знал жалости. Языки пламени принялись пожирать ее одеяние, завладели безжизненным телом. На фоне кроваво-красного неба поднимался столб дыма. Скорбные стенания становились все громче. Подданные горевали о ней, не сдерживая больше чувств.
Но не богиня мудрости, ибо испытывала она совсем не печаль. Гибель ее земной любимицы привела Минерву в ярость. И все из-за мужчины, который отверг любовь самой Элиссы!
Пылая ненавистью, Минерва обернулась к морю и отыскала глазами царского сына, исчезавшего в морской дали. Просто уничтожить предателя было бы для нее слишком легко: нужно всего-то поднять руку. Корабль перевернется, и легкие Энея разорвутся еще до того, как он поймет, какую чудовищную ошибку совершил.
Нет, этого недостаточно. Минерва не хотела для него легкой смерти. Он должен страдать – так же, как и Элисса. И богиня поклялась отомстить:
– Эней, родоначальник Вечного города и прародитель нового народа, то, что случилось с Элиссой, произойдет с тобой и твоей семьей. Вас предадут те, кого вы полюбите и кто полюбит вас прежде, чем вы умрете. Кровь за кровь. Жизнь за жизнь. Пока любовь не победит разум.
С этими словами она исчезла.
Глава I
Настоящее время
У Джаспера кусочек зелени застрял между зубов.
Думаю, не сказать ли ему, а потом оставляю эту затею. Вместо этого стараюсь не замечать, что он украдкой разглядывает меня, в то время как я упорно смотрю на хлебные крошки, упавшие из корзинки на льняную скатерть.
В Соммертоне не так уж много ресторанов. Но Джасперу удалось найти лучший: уютный стейк-хаус с очаровательным двориком внутри.
Был удивительно мягкий апрельский вечер. Горящие светильники, стоящие прямо на земле, дарили ощущение тепла и комфорта. Нежный ветерок доносил из леса запахи смолы и покрытой мхом земли, и они перемешивались с травяным ароматом одеколона Джаспера, с которым тот явно перестарался.
Из динамиков лилась тихая джазовая музыка, заполняя пространство внутреннего дворика. До нас долетал звон посуды, рядом негромко разговаривали другие посетители. Но все эти звуки не могли прервать неловкое молчание, царившее за нашим столом. Казалось, Джаспер тоже это заметил: он откашлялся, прочищая горло, и поправил воротник голубой рубашки. Джаспер явился на свидание при полном параде. На его одежде не было ни единой складочки, будто он утюжил ее перед выходом несколько часов подряд, хотя, скорее всего, это делала его мама.
– Не нравится? –