ПАНЫЧ. Ностальгия?
ВАДИМ. Если только по детству. Жить бы я здесь не смог.
ПАНЫЧ. Когда-то мог.
ВАДИМ. Паныч! Я понимаю – ты любишь этот город. Но мне теперь вообще непонятно, как здесь люди живут. Это же туфли приличные не купить, галстук не купить. Заведений приличных нет. Кошмар! Это только в рубище одеваться, питаться чем попало. А ты даже яблоки, смотрю, не моешь. Я люблю, чтобы в ресторан, в отдельный кабинет, чтобы в уединении…
ПАНЫЧ. На лбу!
ВАДИМ. (Трогая себя за бровь). Что там?
ПАНЫЧ. На лбу твоем написано симпатическими чернилами – потребительский эскапизм!
ВАДИМ (после раздумий). Согласен. Есть такое. Незначительно, но есть. Слушай! А что-то сегодня людей много на улицах. Толпы. Я… кхм, грешным делом думал, что меня признают. Без ложной скромности надо сказать – мы были очень популярны.
ПАНЫЧ. Узнали?
ВАДИМ. Нет, как ни странно. Однако, следует учесть, что много времени прошло.
ПАНЫЧ. А меня узнают.
ВАДИМ. Так ты и пел.
ПАНЫЧ. Так ты тоже пел. Кстати, Веника нормально узнают. Кента – редко, не видно его было за установкой, зато знают его по теперешнему статусу. А народ на улицах – это у нас нынче день города в последнее воскресенье лета.
Раздается два громких тяжелых удара по двери.
Трубный голос: Й-его сиятельство! Гра-аф Бэкингем Вовка Полянский!! обладатель «Грэмми» и кубка либертадорес! властитель кентский!! Собственной персоной!
2.
Танцующей походкой входит Кент. Он ведет себя так, словно позирует для киносъемки.
КЕНТ. Салам алейкум, православные! Ясновельможному пану и херру рейхсмаршалу наш респектабельный шолом!
ПАНЫЧ. Ты как вошел?
КЕНТ. Ключ! Ключ у меня есть. Забыл? А это кто? Сам! (Прикрывает рукой глаза, отклоняется назад). Не может быть! О-о!! Дражайший Вадим Александрович! Бесконечно рад вас лицезреть!
Кент обнимает Вадима, за спиной последнего показывая Панычу большой палец.
От бесконечной радости лицезрения даже зубы лицемерно заболели в труднодоступных местах.
Вадим высвобождается от объятий.
ВАДИМ. Что ты несешь?
КЕНТ. Если вы не зрозумивши, я вас приветствую на хармсяцком языке.
ВАДИМ. А-а! Ты все на абсурде в теме Даниила Хармса. Стабильно, че. Консервативно.
КЕНТ. Горбатого могила исправит. Но сказано в сокровенных книгах: кто горбат, тот непременно верблюд каштановый есть! В горбах его огненная вода, зовут Анатолий. Личность во всех отношениях замечательная, один раз писал письмо министру просвещения, и знаете что?
ПАНЫЧ. Что?
КЕНТ. Не ответили. Вадим Александрович, давайте еще раз руками пожамкаемся для закрепления, так сказать.
Вадим протянул обе руки, на которых Кент неожиданно захлопнул наручники.
КЕНТ. Концерт окончен. Переходим в