Для меня ведь с таким, как ты, соединиться –
Это уже был полный сомнений бой.
У меня не прозрачна душа,
О которой ты столько сказал, упрекая!
Среди любящих всех – я действительно очень плохая,
А вот жизнь среди всех у меня хороша.
Нет привычки ужаснее лжи,
Но я в силах и ложь довести до искусства.
Невозможно на похоти выстроить чувство –
Докажи ещё раз, если так. Докажи».
Душевный человек
Больно смотреть. Опустошён, разрушен.
Странный ты, слушай!
Разве тебе уже не плевали в душу?
Любой не дурак давно б эту душу бросил
В зелёную тень покоса,
С улыбкой кивал на болезненные вопросы.
А ты её тащишь и тащишь, как на буксире,
Считаешь за первое благо в мире.
Мне кажется, ты счастливый по-своему лирик.
Ты либо романтик, отчаянный умник либо,
По Данте достойный Лимба.
Ты свет не нашёл, но чувства в тебе глыба.
Ты в истину веришь, ты думаешь, правда найдётся,
Тогда тосковать не придётся,
Тогда всё, что было в любви, оживёт и вернётся.
Сегодня под вечер ты снова убит, ты разрушен.
Молчанием лечишь капризную душу,
Она тебе шепчет: «Со мной никому не лучше!»
Но ты ей не веришь, ты чувствовать хочешь,
Не только когда к тебе кто-то приходит ночью,
Не только когда выпит виски и грустно очень.
Понятие любви
Любовь. Из всех понятий и имён
Любовь извращена буквально зверски.
Её швырнули в грязь – святыню всех времён –
И для неё купили занавески.
Мы любим деньги, марки сигарет,
Мы любим тех, с кем спим, и тех, кто сводит.
Любовь нам мстит – а нам и дела нет,
Что мстит она лишь тем, что не приходит.
Мы не прожили даже день, любя,
Но научились расставаться гордо.
Мы перестали уважать себя,
Пустые клятвы произносим твёрдо.
Иногда, чтобы не было больно внутри
Иногда, чтобы не было больно внутри,
Лечат грусть вином, табаком.
Но душа не оттает, чем ушибы ни три;
Всё равно будет ноющим белым льдом.
Бесполезно молчать, бесполезно сбегать к утру,
Бесполезно искать причал.
Невозможно в свече от любви разглядеть зарю
И неправду вздорно копить по ночам.
И любой в бреду от тоски мог бы дать совет:
Не лечись, сбежав в новый ад.
Остановленных истиной в мире нет,
Лишь бы были повёрнутые назад.
«Мне страшно здесь!» – я жалуюсь с упрямством
«Мне страшно здесь!» – я жалуюсь с упрямством,
Ты равнодушно смотришь на закат.
Потом бросаешь: «Мы живём в пространстве,
Где Дьяволу не нужен адвокат.
Вот лампа, – говоришь, – стакан и виски.
Садись, пиши про идеальный мир,
Такой