Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века. Елена Швейковская

сыном Иваном и дочерью, а 11-летний ее сын Федор живет в монастыре «во дьячках» и еще один сын, может быть старший, Матвей умер в 1715 г. В том же селе во дворе другого солдата Дмитрия Ильина, взятого в третий набор, брат которого «Григорий взят в кузнецы и умре в Санкт Питербурхе», живет их 67-летняя мать, а ее младший 16-летний сын Василий «живет в Прилуцком монастыре в служебниках. А сын же ее Михайло сшел в Санкт-Питербурх в работники в 1713 году и умре». Жена Григорья, умершего в Петербурге, «Наталья Павлова дочь вышла замуж, а дети Григорей и Ксенья померли в 1711 году». Или в монастырской же д. Никитино живет «во дворишке нищая вдова солдатская мать Анна Яковлева дочь 58 лет». Ее муж Яков умер в 1711 г., а сыновья «Михайло взят в солдаты в 1711 году, Афанасий сшел в Санкт Питербурх в работники в 1715 году, там умре, Федор сшел безвестно в 1713 году». Еще один сын Осип «скорбен живет в Прилуцком монастыре в больнице»[185].

      Вполне отчетливо по материалам переписи 1717 г. виден способ, по которому общины и вотчинники доводили хозяйственно ослабевший двор, где не оставалось трудоспособных людей, до полного разорения. Такой двор передавался новому тяглецу. Подобная мера была использована в поместной д. Савинцово Большое Н. Д. Бердяева, где в 1717 г. значился двор Алексея Ермолина 50 лет с 55-летней женой Антонидой Якимовой и женатым сыном Иваном 33 и Ириной Ивановой 25 лет, у которых сын 5 лет. В книги 1710 г. Алексей с семьей не попал, так как «он был у помещика своего в водожской деревне (т. е. в Водожской вол – Е.Ш.) для работы з женою з детьми». Однако двор тогда был жилым. В нем были «написаны Иван да Тихон Козмины. И они Иван умре после переписи 1710 году, а брат ево Тихон з женою и снохою своею, а с Ивановою женою Кузмина, с Офимьей Михайловой дочерью и с сыном Васильем Ивановым да с племянником Яковом Алексеевым бежали в 1707 году. А племянник их Федор Тимофеев взят в солдаты в девятой набор, а племянник их Яков Иванов взят в работники в Санкт Питербурх и умре»[186]. Двор запустел между переписями, двое мужчин выбыли по мобилизациям, а значительная часть семьи бежала. В нем и была поселена новая семья. В данном случае налицо зависимость крестьян от власти помещика и государства, а также проявление радикальной реакции на нее.

      П. А. Колесников сделал интересное наблюдение, пожалуй недооцененное в литературе. Волостные миры с последней четверти XVII в. «выбраковывали», по его выражению, малоимущих крестьян через мобилизации в рекруты и на принудительные работы, освобождаясь от экономически ослабленных сочленов. В соответствии с доминировавшей в 1960-1970-х гг. установкой о классовой дифференциации деревни, ориентированной на буржуазное расслоение, ученый расценил такие факты как создававшие для зажиточных крестьян благоприятные условия по приобретению участков неустойчивых хозяйств[187]. Однако в подобных действиях полагаю, проявлялись со всей отчетливостью социально-стратегические устремления землевладельцев и волостных миров, направленные на поддержание платежеспособности на нужном