Корона густых чёрных волос, заплетённых в косу, венчала её головку. Облик был таким, что навёртывались на определение только слова ласковые, в уменьшительном значении: фигурка, ножки, плечики, грудка, ушки, носик, губки, подбородочек, лобик. Расстояние не позволяло рассмотреть её глаза. Тонкие, точно нарисованные тушью, бровки крылато взлетали от переносицы к вискам. И к этому разлёту, подрагивая, точно бабочки крылышками, прилегали длинные чёрные ресницы. Красота девушки была природной, не требующей ухищрений, позволяющих облапошивать вожделенные очи мужиков.
Она заигрывала взглядами: «Облизывайся, облизывайся, старый котяра. Тебе ничего другого и не остаётся!»
– Какие будут предложения?
Сидящие в зале зашептались, запереглядывались друг с другом. По советскому времени помнили: где-нибудь в глубине рядов поднимался человек, обычно передовой охотник-промысловик или оленевод, и, упершись неотрывно глазами в бумажку, написанную и подсунутую ему организаторами собрания, прочитывал «свои соображения» и предлагал заранее определённую и одобренную партийными органами кандидатуру.
– А я предлагаю нашего главу Гекчанова Степана Васильевича.
Ожидания не обманули участников собрания. Но человек, выкрикнувший это, даже не поднялся с места. Может быть, знал, что в таких случаях надобно обязательно выдвигать ещё кого-то для конкуренции, а может быть, его подговорили.
В зале не было ни одного промыслового охотника или оленевода, которые, после крушения великой советской страны, на первоначальной стадии криминального капитализма не поступались бы не только законами нового государства, но и тайги. Всё определялось исторической фразой новоиспечённого президента: хапайте столько свободы, сколько можете проглотить! Хапать и глотать оборотистые люди продолжали и по сей день. Бахчинян – пришлый, помаячит на этом вечере и смоется. И никогда сюда больше не заглянет. Степан, конечно, свой человек, правдолюбец, строжец. Но из его честности кухлянку не сошьешь. Он и в нынешней-то должности укороты даёт, а как в думе определится? Что тогда?
Все единодушно проголосовали за Бахчиняна, видимо, даже и тот человек, который ратовал за Гекчанова.
После собрания Бахчиняна быстрёхонько усадили в машину и умчали в гостиницу. Толпа шумела и теснилась за подарками, которые раздавали в фойе клуба. Каждый получал бутылку водки, кусок колбасы, пачку чая и пятнадцать тысяч рублей – не разгуляешься, но народ, живущий впроголодь, был рад любой копейке.
Алесь, довольный тем, что избавился от необходимости охранять Бахчиняна, отправился со Степаном к нему домой.
Степан жил бобылём в небольшом деревянном доме из двух комнат и кухонки. Дом он построил собственными руками, демобилизовавшись из армии после возвращения из плена. Женился на любимой девушке, которую знал с детства и которая терпеливо ждала его все годы воинской службы и иноземного рабства. Семейное