Съёмочная группа продолжала шушукаться, пересмеиваться за спиной режиссёра.
– Стоп! Тишина, – я сказал! Кто здесь главный?! – бородатый потный пузан выпрямился, обращаясь ко всей группе. – Оператор? Фотограф? Я – главный! Забыли?! Фотограф, куда ты, подлец, полез с грязными ногами?!
Марат, услышав команду «стоп!», тигром вполз в кадр, навалился коленом на белоснежную перину, навис над розово-коричневой моделью, продолжая искать самый выразительный ракурс.
Девицу выгнуло. Она простонала умоляя:
– А-а-ах! Наконец-то, мущ-щ-щинка ко мне добрался!
Марат клацнул в последний раз затвором фотоаппарата, преспокойно и бесстрастно уселся на край кровати, принялся деловито перематывать плёнку на приёмную бобину. Девица сползла с подушек, обиженная пренебрежением фотографа, невниманием, поправляя высокий перекошенный парик, будто причудливую папаху новоявленной мадам Помпадуры, свесила ножки по другую сторону кровати, завесила спину белым атласом. Ей поднесли покурить. Погасили киношное освещение. Полная, рыхлая женщина, ассистент режиссёра, молча, забрала у Марата дорогостоящий фотоаппарат, оставила ему лишь отснятые катушки с плёнкой.
– Бебе, когда снимки сдавать? – беззаботно спросил Марат у нахмуренного бородатого пузана.
– Вчера, – ответил тот, драматично заломил руки и уплыл в темноту царских покоев. Марат зябко передёрнул плечами, подумаешь, мол, какие ранимые.
В это же время лохматый, низенький кинорежиссёр и длинный, лысыватый оператор отработали материал для клипа за видеокамерой «бетакам», дублирующей общую киносъёмку. Деловито сворачивали, упаковывали оборудование, рассовывали по кофрам камеру, штатив, монитор. Вечерним поездом они отбывали в первопрестольную и белокаменную.
– Артурик, Серый, – обратился к ним доверительным шёпотом озабоченный Марат, – халтурка есть. Завтра надо быть на точке сразу после мостов, в четыре тридцать утра.
– Завтра? – удивился режиссер Артур.
– У нас билеты на вечер, – пояснил Серый, оператор.
– Завтра. Надо быть, как прыщ на свадьбе. Снимаем лёжку, отдаёте кассету и сваливаете нахт хауз!
– В полпятого?! Утра?! – возмутился Серый, оператор. – Опять – ноль пять, как первый трамвай! – сложно выразился он. Шутку оценил только режиссёр, после двух дней съемок и попыток поймать в кадр первый трамвай на мосту.
– Стрёмно, – тяжко вздохнул, прохрипел лохматый Артур, режиссёр. – Что за парижские тайны? А, ну, как засекут?
Ребята были приезжими телевизионщиками, питерскую специфику сложной и опасной халтуры не допонимали. Но кто ж откажется сдёрнуть деньжат