Гвинн прошел через огромный зал, где он когда-то принимал гостей, и огляделся. В пыли портьер и чехлов то тут, то там он замечал следы. Дом осматривали. Он миновал лестницу, что вела в спальни для гостей-людей, с грустью осмотрел раскиданные книги в библиотеке, покрытые пылью и мышиным пометом, брезгливо поморщился и тут же улыбнулся:
– Заходи, Уильям, не стой истуканом.
Гвинн сорвал покрывало с кресла, отмахнувшись от взвившейся пыли, и сел, задумчиво скрестив пальцы под подбородком. В библиотеку вошел Уильям Вестфорд, коротко поклонился.
– Итак, Уильям, с чем пожаловал?
– Значит, ты правда жив.
– Очевидно, Уилл. – Гвинн развел руки. – Или хочешь вложить персты мне в раны?
Уильям еле заметно улыбнулся:
– Я не верил, но канал, по которому ты связался, не оставлял сомнений. Где ты был?
– Ты правда не знаешь? Исса же был в твоем отряде. – Гвинн усмехнулся, глядя на вытянувшееся лицо Уильяма.
– Я догадался, когда меня послали к тюрьме про́клятых, что дело не чисто, тем более когда исчез Исса и поползли слухи о тебе… Значит, эрл запрятал тебя в ад? Сильно же ты его допек. – Уильям помолчал. – Почему он не убил тебя?
– Отцовская любовь смягчила его сердце. – Гвинн прижал руку к груди и сделал скорбно-восторженное лицо. Уильям не выдержал и улыбнулся:
– Ты выжил, Гвинн! Никто не выходил оттуда. Ни разу. Но ты смог.
– И снова отцовская любовь. Чадо наказано, чадо раскаялось, чадо прозрело!
Уильям усмехнулся:
– Никогда не понимал, почему помогаю тебе, Гвинн. Ты – причина всего, что произошло со мной!
– Началось! Опять заиграла старая скрипка душевных ран. – Гвинн возвел глаза к потолку. – Самому не надоело?
– Меня ждет казнь, если эрл узнает, что я сказал тебе больше дозволенного.
– Так скажи дозволенное и беги к папочке! – равнодушно произнес Гвинн.
– Эрл Годвин хочет удостовериться, что ты не наделаешь глупостей.
– Наделаю, это очевидно. Но вначале я бы хотел встретиться с ним.
– Он предусмотрел это и приглашает тебя в поместье.
– Да что ты? Вряд ли я соглашусь на это даже под охраной спецназа Совета. Это не дом, а капкан! Передай эрлу, что я готов встретиться с ним в полночь в Белом Тауэре.
Уильям поднялся, накинул капюшон, натянул перчатки, с тоской отметив, что солнце уже выглянуло.
– Мне жаль Эгиля! Я ходатайствовал за него, я пытался его спасти…
– Надеюсь, тебе недалеко идти до машины, Вестфорд, а то там солнце. – Лицо Гвинна