Про себя же подумал: «Сейчас – да. Сейчас я в норме. Но тогда с трудом собрал себя по частям».
– Я была такой дурой, – печально промолвила Марси. – Мне так стыдно.
«Да уж, – подумал я, – поступила ты со мной некрасиво, сбежав от меня к другому».
Но вслух сказал:
– Да все мы были дураками – в молодости-то. На то она и молодость – чтобы совершать глупости.
– Что верно, то верно, – согласилась Марси. – Но, если честно, все эти годы меня не оставляло чувство вины. Я поступила подло с тобой, даже несмотря на молодость.
Помолчав некоторое время, она взглянула на меня. В глазах ее блеснули слезы.
– Я повела себя очень жестоко с тобой. Я не ценила тебя. Мне очень жаль. Все двадцать лет, что мы не виделись, я хотела тебе сказать об этом, – добавила она, улыбнувшись тепло и искренне.
– Хорошо, – ответил я и тоже улыбнулся. – Извинения приняты. Я не держу на тебя зла.
Из ее глаз брызнули слезы, и она порывисто обняла меня. Я обнял ее в ответ и почувствовал, как глубоко запрятанная обида покидает меня. Когда-то Марси разбила мне сердце. Но я и не догадывался, что ранен был не только я. Все эти долгие годы она страдала от боли, причиненной мне. Но наши объятия нам обоим принесли облегчение.
Как раз в этот момент объявили, что перерыв окончен, и люди из холла двинулись обратно на трибуны. Мы с Марси вернулись на свои места и с головой ушли в игру.
Через некоторое время, когда я обернулся посмотреть назад, я обнаружил, что Марси покинула место – ушла с матча, не дождавшись конца. Но несмотря на то, что она снова сбежала, не попрощавшись, я ощущал на сердце тепло. Наш краткий разговор растопил мою давнюю боль – и теплое чувство к Марси, вернувшееся в тот день, я ощущаю и сейчас.
Нам постоянно кто-нибудь наносит сердечные раны. Одни раны тревожат нас недолго. Другие – мучают всю жизнь. Но любые раны способно исцелить прощение. Прощение – заживляющий бальзам. И этот бальзам может принести мир страдающей душе и успокоить растревоженную совесть. Даже спустя годы.
И даже на баскетбольном матче.
Замок из песка
Иногда нужно отпустить, чтобы понять, что держаться было ни к чему.
Тем летом, когда мне исполнилось двенадцать, все указывало на то, что это будет худший период моей юной жизни. Однако, благодаря чудесам природы и мудрости моей дорогой тетушки, это время придало мне сил на всю жизнь.
Хотя начиналось все более чем грустно. Мои родители решили развестись после пятнадцати лет брака. Дом моего детства собрались продать, с отцом я теперь виделась только по выходным, а в довесок ко всем переменам мне предстоял переход в новую школу. Но больше всего меня волновало то, что мы нарушим семейную традицию и не поедем в июне на отдых в горы. Вместо того чтобы