Однако однозначной замены, естественно, не происходит. Терапевтические форматы коммуникации «вставляются» в реальный локальный культурный синтаксис, в котором уже живут слова эмоционального выражения и работают иные форматы разговора о личных переживаниях. Терапевтическая культура не перенимается «в пакете» вместе с ее языком – напротив, она всегда требует перевода, переосмысления и усвоения прагматического смысла в определенном социальном контексте использования, в законах жанра и медиума.
В современной России дискурс расслаивается по поколениям, социальным группам, профессиональным кругам и, конечно, организуется специфическим жанром и форматом интеракции. То, что напишется новоязом в сети, не всегда скажется на кухне. То, как конец любви выплачется подруге, – это не то, как пауза в отношениях представится родителям. Одним непонятен или просто чужд новый язык, другим опротивел старый, он больше неприемлем и не описывает их опыт. Но ни один из них не существует сегодня сам по себе. Таким образом, современный российский эмоциональный дискурс неоднороден и оперирует одновременно несколькими языками. В телевизионных ток-шоу и подкастах могут говорить о «харассменте», но и о несчастье и страсти; в сериале – о «приставаниях» и «нарциссах», но и о боли и любви; в родительской группе в соцсетях – об «абьюзе», «травме» и «привязанности», но и о долге и хамстве; в суде – о «домогательстве», «личных границах» и «зависимости» разного рода; а в фейсбучном посте – вообще о «пичальке» и «краше».
Более того, сосуществование понятий и отношения между ними отражают разные, иногда конфликтующие позиции на перекрестках культурных идеологий. Ярким примером этого служат публичные дебаты о «новой этике» – понятии, важном именно в контексте российского языка эмоций. «Новая этика» как термин и идеологическая позиция сформировалась в России путем перевода и переосмысления целого клубка терминов, настроений и тенденций в общественной жизни Европы и Америки, которые обозначаются там как новоизобретенными понятиями типа «новая сензитивность/чувствительность», «культура виктимности», так и давно вошедшими в обиход – «либеральные права личности», «гендерное равенство» и «права меньшинств». Терапевтический эмоциональный язык давно стал в «западном» публичном дискурсе доминантным: именно на нем успешно продвигались как феминистская, так и квир-программа по устранению ущемления прав и защите от уязвимости прежде всего