«А что, учитель, правда, монахи друг друга охаживают?» Стены в подтёках, чёрные зубы, заломленные картузы, хохот. Воспитатель хлестнул плетью по столу, чтобы рты закрылись. «Я приехал не шутить, а рассказывать, что такое Бог, – сложив руки на груди, молвил им Рост, – и я расскажу недолго, а вы сами решайте…»
Он развернулся к нам с воспитателем и попросил выйти. Мы послушались, но тут же припали к двери. Рост начал сразу со страстей Христовых, понимая, что долго говорить ему не дадут. Впрочем, изгнание свидетелей подействовало, и диверсанты слушали, не перебивая, до сцены с распятием.
После секундной тишины злой тихий голосок сказал: «Бог-то твой легко отделался. На кресте два часа повисел, и всё. В хлеву его не жгли, дымом не блевал, ямы сёстрам не копал и сам на краю ямы под дулом не стоял. Что он может знать? И что ты знаешь?» – «Бог везде и во всяком, кто стоит у ямы… А я знаю только то, что мы как свиньи в грязи и лишь чудо нас может спасти». – «Что ж такое чудо? Чтобы ужин с маслом?» – «Чудо – это просвет. Я в сны не верю, но мне снится один сон… Я стою на краю поля, распаханного, а над ним сиреневые такие облака висят, как в грозу, но грозы нет, ни капли. За полем полоска леса, а что за ней, то скрыто, но оттуда какой-то свет неземной сквозит. И вот между пашней и рвом к этой полосе бежит тропинка. Я по ней, значит, иду, а навстречу люди, отрешённые, смотрят в сторону и сами черны. Я всё ближе и ближе к перелеску, и видно, что за ним новое, светлое поле, но облака всё ниже, ниже и подбираются вот так вот, и я уже бегу, чтобы успеть, падаю на четвереньки, ползу, опускаюсь ещё ниже, рожу измазала земля, но всё-таки я вжимаюсь в пашню и проползаю туда, к просвету. А там грозы уже и нет, и пустое поле, и дышится легко, и светло всюду».
Помолчали, а затем кто-то произнёс: «Красивые ты, учитель, сны видишь, да только этим служишь». Рост вздохнул. «Нет никаких этих. Есть Бог. Есть Россия, и это мы с вами. С двух сторон нас терзают, но одна сторона нас хоть чуть-чуть уважает, потому что сами крестятся, только слева направо, а другая сторона хочет, чтобы мы с вами всё позабыли, кто мы и откуда взялись». Последовало молчание, и кто-то сплюнул: «Откуда-откуда… Нигде мы, и сторон у нас тут никаких нет». – «Я ещё приеду», – сказал Рост.
Он попрощался и пошёл к двери, но остановился. «Погодите, я вспомнил чудо. Вчера служил наш священник обедню и в конце, как заведено, всем ложечкой давал каплю вина и кусочек просфоры, то есть хлеба – будто бы тела Христова. В очереди стояла женщина, непраздная, то есть с ребёнком в животе, который скоро родится, и, когда она подошла к чаше, ложечка сама вынула ей две частички просфоры… Не огонь там с неба, не ангел с мечом, не вот этот бородатый и грозный, которого рисуют на потолке…