– Как вы думаете, откуда взялось такое единодушие?
– СССР был организован с конституционным правом входящих в его состав республик на самоопределение, добровольный выход; при этом Россия внутри Советского Союза включала разноуровневые субъекты: республики, автономные республики и так далее. То есть предпосылки для переосмысления идеи суверенитета были во многом продиктованы двусмысленностью правовой системы Советского Союза. Ужасная особенность этой системы была и в том – и это потом уже стало очевидно, – что самой бесправной республикой в Советском Союзе была «метрополия», если пользоваться имперской терминологией. Только 7 % хозяйственных предприятий на нашей территории находились под юрисдикцией республики. В РСФСР не было большинства управленческих органов и функций, которыми располагали другие республики. Нас бесправие Российской Федерации тревожило, мы хотели это исправить.
Идеи Ельцина органично сочетались с этой базовой ценностью СССР, директивно заданной высшим властным институтом советской империи. Получается, что демократы не просто рвали в клочья родную страну, невзирая на все обстоятельства прошлого и настоящего, а заинтересованно участвовали в осмыслении фундаментальных вопросов: например, какой суверенитет для Российской Федерации будет уместным?
Борьба за пост главы государства на Съезде народных депутатов РСФСР шла в три тура. В первые два тура Полозков и Ельцин не собрали кворум, затем партийное руководство страны решило заменить Полозкова Власовым – прагматиком, управленцем, технократом, избегающим одиозных позиций. Подчеркиваю: во всех дебатах этих трех туров каждый из кандидатов, особенно Власов и Ельцин, разъяснял депутатам свое понимание суверенитета. В конечном счете 29 мая 1990 года, набрав на четыре голоса больше необходимого кворума, Ельцин был избран сообществом депутатов, представляющих огромную Россию.
– Идея декларации о государственном суверенитете возникла сразу?
– Она была главным вопросом в повестке Съезда на следующий день