– С этим я справлюсь один, – сказал он, прежде чем вернуться в комнату, – если хочешь, можешь закончить где-нибудь еще.
На ее лице отразилось облегчение. Он это понимал. Он будто бы чувствовал, как она страдает. Она молча кивнула и скрылась в своей комнате – там было безопасно. Ее ждала пустая коробка, и она принялась автоматически складывать туда личные вещи Брюса. Начала она с ванной, с его туалетных принадлежностей, среди которых были электрическая бритва, дезодорант, одеколон, которым по ее настоянию он иногда пользовался. Она собрала пузырьки с лекарствами, многие еще полные, мысленно отметив, что их нужно будет утилизировать, как положено. Холли вытащила его зубную щетку из стакана, где она лежала вместе с ее собственной. Она взглянула на свою щетку, теперь одинокую в этом стакане, и сглотнула ком в горле. Теперь все казалось окончательным. Неужели зубная щетка, которой не пользовались почти два года, могла создать такую пустоту? Холли поскорее вышла из ванной.
Было слышно, как неподалеку трудился Логан. Бряцали металлические части разбиравшейся койки. Периодически он кряхтел, стараясь открутить строптивые гайки и болты.
В спальне ей оставалось разобрать один ящик – нижнее белье Брюса. Там были не только его трусы и майки, но и бесценные сокровища. На дне ящика лежал медальон Святого Христофора, который ему подарила бабушка в день конфирмации. Медаль за успехи в естественных науках, которую он получил в шестом классе, когда сконструировал машинку, работавшую на воде и пищевой соде. Может, послать медаль его родителям, а медальон – бабушке? В своей скорби она потеряла с ними связь. Здесь же лежал перстень Университета Брауна. Он настоял, чтобы она его оставила и не захоронила с ним, так как это было восемнадцатикаратное золото, которое чего-нибудь да стоило. Были здесь и его любимые темные очки в родном футляре. А также сделанное старым полароидом фото Холли и Брюса в мексиканском ресторане в Торонто. Ему исполнилось двадцать четыре – первый день рождения после ее приезда в Канаду. Невзирая на его протесты, Холли предупредила работников ресторана о поводе. Они подарили Брюсу их гигантское праздничное сомбреро и, при полной поддержке Холли, настояли, чтобы он его надел. Брюс переживал, что у него будут вши, но все же повиновался. Голова Холли спокойно уместилась под полями сомбреро, официант сделал снимок и отдал им. Холли понятия не имела, что Брюс его сохранил. На фото у Брюса даже есть намек на улыбку, а он на снимках улыбался редко. Она не знала, как долго сидела и рассматривала каждый предмет. Время опять не играло роли. Наконец она все собрала и сложила в шкатулку. Дрожащими руками и с тяжелым сердцем она освободила от вещей Брюса последний ящик. И тогда она направилась к своему шкафу и достала зеленую байковую рубашку. Ее она тоже положила в коробку. Если она надеялась