Реакция матери была спокойнее, но много страшнее. О свадьбе она ничего не сказала, ничего не сказала даже о Фрэнке. Но мать вообще говорила мало. В семье Мор предполагалось, что все важное должно быть понятно и без слов. С замужеством и Фрэнком был как раз тот случай, когда о правилах, которые Мэй, видимо, всосала с молоком матери, Аманда даже не подозревала. Когда после короткого медового месяца в Сент-Луисе они уже подъезжали к дому, Аманде страшно захотелось писать. На главной улице тогда еще не было ни бара, ни кофейни, ни магазина для рукоделья, так что зайти было некуда. Вот она и попросила Фрэнка притормозить возле «Мими».
– Ты уверена?
Почему он спрашивает, Аманда не понимала. Что за вопрос? С чего бы им туда не заехать?
Машина остановилась перед «Мими», и Барбара вышла на порог. Аманда ринулась в дверь – поцелуи подождут, но сначала надо срочно пописать. Но, шагнув вперед, мать загородила ей вход.
– Нет.
– Что ты имеешь в виду? Почему нет? – Аманда до сих пор помнит свое наивное удивление.
– Нет значит нет. Ты, Аманда, теперь с «Фрэнни». а фамилия твоя теперь Погочиелло. И значит, отныне дальше крыльца ты здесь не ступишь.
Оторопев, Аманда замерла:
– Не может быть! Ты шутишь?!
– Это не мои правила, Аманда. Так издавна заведено. И ты об этом должна бы знать. Или ты думала, что будешь как дома и в «Мими», и во «Фрэнни»? – По лицу дочери Барбара не могла не увидеть, что именно так Аманда и думала. – Ты или с «Мими», или с «Фрэнни», и если ты с ними, то сюда тебе входа нет.
Плечом она теснила дочь от двери, но Аманда все же попробовала проскочить мимо.
– Мама, перестань, мне же только в туалет. Это какая-то ерунда!
Барбара не двинулась с места. Постояв секунду в остолбенении, Аманда повернула назад. Не шевельнувшись, Барбара смотрела, как она садится в машину.
– Можем попробовать заехать в хозяйственный магазин, – пробормотал Фрэнк.
Аманда рухнула на сиденье и, так и не убрав ноги в салон, не отрывала взгляд от «Мими»:
– Она меня туда не пустила.
– Конечно,