Но Женя не терял надежды, он ещё лелеял мечту поступить в колледж и, отучившись на литейщика, снова попытать удачу. Стройка была для него лишь трамплином в железную лаву.
Вечерами он часто зависал с бутылкой пива у монументального памятника металлургу на привокзальной площади. Именно таким он видел себя в будущем: накачанным, волевым, с развивающимся на ветру фартуком, одетым на мускулистое тело, и с кочергой.
– Эй, ты тут? – прохрипел в трубку знакомый голос. Женя вспомнил, что его товарищ оставался на связи.
– Да Славик, куда же мне деться, – уже с тоской в голосе сказал, ещё недавно хорохорившийся весельчак. – А ты чего звонишь-то?
– Тут такое дело. Меня же сократили из автотранспортного цеха. Уже две недели без работы сижу.
– Сочувствую, – перебил его Женя. – Ты пивка хотел попить, душу излить?! Но имей ввиду, я сейчас ни-ни! Иначе меня Зинка к телу не подпустит. Мы же ребёнка планируем, а мутанта мы не хотим, так что извини, я пока в завязке.
– Да я не за этим. Хотел про работу узнать. Может есть какие-нибудь вакансии?
– Вакансии? – непонимающе переспросил строитель.
– Ну, работа есть?
– Работа есть.
– Для меня что-нибудь найдётся?
– Даже не знаю. Ты же у нас инженер. А тут работа простая, копай глубже, кидай дальше.
– Жень, мне уже не до жиру. Готов за любую взяться.
– Вообще-то у меня полный таджикский комплект сейчас. Если только кого-нибудь из них депортировать. Сейчас у Муртаза узнаю, у него всего четверо детей, может согласиться.
– Стой, стой, стой – затараторил Слава, не понимая, шутит ли его друг. – Не надо никого депортировать.
– Пожалуй ты прав, не по-русски это.
– Что ж, нет, так нет.
– Будет эта самая вакансия, я позвоню. Ты сам-то как? Когда свадьба?
– Да нормально, пока не решили точно, ближе к лету.
– Ясно, давай Славик. Пойду, а то мои накосячат, нельзя их одних оставлять.
После разговора Слава остался наедине в расстроенных чувствах. Он снова взял шпатель.
В какой-то момент его накрыла волна негодования. Ему вдруг захотелось со всей дури вонзить чёртов шпатель в бетонную стену. В последний момент он вспомнил уроки сопромата в университете и понял, что это невозможно. Потом в памяти промелькнула высшая математика с её теорией вероятности, согласно которой, при ударе лезвия шпателя о стену был шанс, отсечь себе один из пальцев.
Затея оказалась несостоятельной. День пролетел стремительно, и вскоре домой вернулась Настя.
Она была спокойна и уравновешенна. Лишь изредка женщина подходила к окну на кухне, выглядывала в него и странно щурилась.
Наконец, в один из таких моментов, к дому подкатила зелёная десятка Сурена. Настя задёрнула штору и стала громко дышать.
– Иди сюда! – крикнула она Славе, который смотрел телевизор в зале.
Он