– Ладно… – сказал Юу. – Ещё нагуляемся, да?
– А то!
Я кивнула. Щёки мои запылали. Радость от того, что мы снова вместе, накрывала меня с головой.
У папы целых пять братьев и сестёр, и на каждый Обон съезжается столько родни, что Бабулин дом ходит ходуном. В столовую все приехавшие не влезли бы никак, поэтому для общих трапез используют обе гостевые комнаты в конце коридора – убирают между ними перегородки, а в получившемся зале собирают длиннющий обеденный стол с подушками для сидения на полу.
Вокруг нас вечно ползают насекомые, но это никого не раздражает. Заведись у нас дома, в Тибе, хоть одна несчастная мушка – и с мамой тут же случилась бы паническая атака; но здесь, у Бабули, ни ей, ни сестрице даже в голову не приходит расстраиваться из-за каких-то жучков. И хотя мальчишки с утра до вечера так и шлёпают вокруг мухобойками, все эти мухи, кузнечики и прочие мелкие твари, каких я раньше и в глаза не видела, продолжают копошиться по всем углам, и меньше их не становится.
Все девочки вменяемого возраста отправились на кухню – помогать с приготовлением ужина. Даже сестрица, придя в себя, села чистить картошку. Мне же поручили накладывать рис. Передо мной стояли бок о бок сразу две рисоварки. Я наполняла чашку за чашкой, а тётушка Мáри и шестилетняя А́ми, дочка одного из моих старших кузенов, уносили их на подносах в трапезную и подавали на стол.
– Пе-ервая па-артия ри-иса-а! Па-аберегись!
Тётушка Мари отодвинула кухонную дверь, и они с Ами понесли еду мимо семейного алтаря к столу, за которым уже сидели все наши дяди.
– Хватит ворон считать! Накладывай как полагается! – закричала на меня мама, отвернувшись на пару секунд от кастрюль на плите.
– Да ладно тебе! Нацуки прекрасно справляется… – заступилась за меня Бабуля, нарезая кубиками эгό – местное желе из водорослей, плотное как резина, и вонючее, как перебродившие бобы, которые я на дух не переношу.
– Ох, если бы! – Мама покачала головой. – Эта девочка безнадёжна. Что ни поручай – ничего не выполнит как положено! А следить за ней с утра до вечера никаких нервов не хватит… Вот Ю́ри – другой разговор, такая умничка! А сколько ей уже? Двенадцать?
К тому, что мама считает меня «безнадёжной», я давно привыкла. Но сейчас она права: у хорошей хозяйки рис остаётся воздушным, рассыпчатым и лежит в чашке красивой горкой, а не навален сплющенными комочками, как у меня.
– Ну вот, полюбуйтесь! Кто так накладывает? Уж лучше бы Юри доверили! Наша-то совсем неумёха…
И мама горестно вздохнула.
– Ну что ты говоришь! Она прекрасно справляется! – польстила мне очередная тётушка. И я, собрав всю волю в кулак, стала накладывать рис так, чтоб никто ко мне больше не прицепился.
– А эта красная чашка – дядюшки Тэруёси, так что положи побольше! – шепнула тётушка. И уж эту чашку я наполнила до краёв.
– Темнеет уже! Скоро на фестиваль…
– О да! Сегодня же Привечание…
Из болтовни окружающих тётушек я уловила, что все куда-то спешат, и ещё