Впрочем, Джо понимала, как опасно в такой ситуации строить догадки. Билл скрестил руки и уставился в темный салон, прищурился, всматриваясь в отсек второй кухни.
– Доверяешь остальным бортпроводникам? – спросил он.
– Полностью. Ну, конечно, наша третья бортпроводница, Келли, еще совсем зеленая. Мы только что познакомились. Ее назначили на рейс из резерва. Но моя интуиция подсказывает, что ей можно верить.
Билл кивнул.
– Ладно. Будем исходить из этого.
– А ты веришь Бену?
– Конечно. Но это уже моя интуиция.
Джо кивнула.
– Тогда будем плясать от этого.
– Остальным скажешь, когда наш перерыв закончится. И ни слова Бену, когда он выйдет.
– Ты же сказал, что доверяешь ему?
– Доверяю. Но чем он мне поможет?
– Плюс… мы не знаем, что он думает о тебе.
– Вот именно. Если он поверит, что я собираюсь его убить… – Билл замолк и прочистил горло. – Слушай, просто не могу рисковать тем, что он решит взять ситуацию в свои руки. Не могу рисковать семьей. – Он бросил взгляд на дверь кабины. – Черт, пора бы уже возвращаться.
– Да, но погоди. А что с пассажирами? – спросила Джо.
Билл и Джо оглядели макушки в салоне. Все читали, спали, смотрели на экраны. Ничего не бросалось в глаза, ничего не казалось подозрительным. Никто не следил за ними, никого как будто не волновало, что они делают.
Но они-то знали.
– Пассажирам говорить нельзя, Джо. Нельзя выдать человеку на борту, что я сделал выбор. Конечно, люди и так о чем-то догадаются, когда вы начнете искать способы их защитить. Но знать всего им нельзя. О Вашингтоне? Ни в коем случае. И о моей семье им знать нельзя. Нельзя знать о самом выборе. Они решат, что я выберу семью. И перестанут нам доверять.
Она не ответила.
– Ты же знаешь, что я не разобью самолет? Знаешь?
Одна из их первых совместных остановок – лет двадцать назад в Сиэтле. Весь экипаж возвращался в отель после приятных посиделок в баре, когда прохожий пьянчуга бросил расистское оскорбление. Джо, единственный чернокожий член экипажа, знала, что речь о ней, но смолчала. А вот Билл не сдержался. На следующий день второму пилоту пришлось лететь все три отрезка маршрута самому – потому что Билл не мог держать джойстик сломанными пальцами.
Задержки, неполадки, буйные пассажиры. Она передавала ему миллион недоеденных блюд из первого класса и в два раза чаще наливала кофе. 11 сентября он позвонил ей одной из первых. Когда умер его отец, она прислала цветы. Каждый год их семьи обменивались рождественскими открытками. После двадцати лет полетов Билл был не просто коллегой. Он был другом, родным. Джо знала Билла.
– Да, – ответила она. – Я знаю, что ты не разобьешь самолет.
Но при этом глубоко внутри нее что-то кольнуло.
На металлической стойке завибрировал телефон. Она прочла сообщение и улыбнулась.
– ФБР