Я слышу, как шаркают ботинки Риз, когда она переворачивается в постели.
– Иди вниз, – говорит она. – Мне с тобой тесно.
Иногда я думаю: какой она была до разлуки с матерью? Может, более открытой? Но я не могу представить Риз открытой.
Я шуршу одеялом, когда Байетт забирается в постель, и поворачиваюсь к ней спиной, продолжая делать вид, что сплю. По-моему, она смотрит на меня секунду, а потом ныряет под одеяло и засыпает. Когда на горизонте начинает светлеть, я наконец следую ее примеру.
Глава 3
Рассвет наступает быстро и приносит с собой мороз. Окна покрыты свежим слоем инея. В тростнике – целые снопы льда. Мы с Байетт выбираемся из постели, стараясь не разбудить Риз, и идем гулять.
Первое время Байетт гуляла одна, медленно нарезая круги по территории школы. О ней шептались: она скучает по дому, ей одиноко. Ее жалели и в то же время над ней посмеивались. Но я знала, что прогулки придавали ей сияние, делали той, к кому хочется быть ближе. К концу второго месяца моего пребывания на острове я ходила за ней хвостом и надеялась, что часть ее сияния налипнет и на меня.
В вестибюле пусто, если не считать дежурной у парадных дверей. Здание школы выстроено буквой «П»: от концов старого дома отходят два новых крыла. На втором этаже расположены спальни и хозяйственные помещения, на первом – классные комнаты и вестибюль, а еще кабинет директрисы – она, наверное, сидит внутри и подсчитывает запасы, сверяя цифры.
Проходя мимо доски объявлений, я протягиваю руку и постукиваю пальцем по шапке уведомления флота. Это место считается самым счастливым – это видно по тому, как вытерлись чернила от сотен прикосновений сотни рук. Я улыбаюсь, представляя нас с Байетт в каком-нибудь солнечном городе, где нет токс.
– Привет, – говорит Байетт дежурной. Ей тринадцать; среди тех, кто остался, она одна из младших. – Все нормально?
– Порядок. – Она дергает дверь, не дожидаясь просьбы. Люди всегда относятся так к Байетт, как бы она ни относилась к ним.
Дверь, слишком тяжелая для нее, приоткрывается едва ли на дюйм. В дверную смену заступают рано: на случай, если что-то пойдет не так, есть ружейная смена, а вот обязанность следить за дверями приучает младших к ответственности. Я выступаю вперед и накрываю ее ладони своими. Тяну, чувствуя, как поддается слой ржавчины, который с каждым месяцем утолщается. Эта зима станет второй после начала токс и моей третьей зимой в Ракстере. Сколько их еще будет?
– Спасибо. – Я подталкиваю ее плечом, чтобы она не поняла, что я не помню ее имени. – Увидимся.
На крыльце я жду, пока Байетт застегнет куртку. Трава давно засохла, поверх инея протоптана дорожка следов. Возможно, какие-то из этих следов оставила