Репродукция «Горшка с базиликом»[1], украшавшая одну из стен, была «шикарной», хотя и подверглась критическому разбору:
– Ух ты! Да у нее ноги от ушей растут, класс. А платья такие сейчас никто не носит. Она, наверное, живет в дыре, где они еще в моде.
Обнаженная женская фигура на стенке аквариума тоже вызвала замечания:
– Вот это аквариум! Отвал башки! Видал такой когда-нибудь? А вот фигура у нее так себе. В Пантагесе актрисульки куда симпотнее.
– Дело в том, Рейна, – пояснил я, – что у художника не было достойной модели. Ему следовало бы поискать девушку, изящную, как ты.
– Ну и пришел бы ко мне. Я бы познакомила его с такими красотками, что он забыл бы родную маму.
То, что Роду раздражает наша с Рейной легкомысленная болтовня, даже если временами она кажется ей забавной, было ясно с самого начала. Она так много рассказывала мне о своей потрясающей сестре, которую не видела столько лет, а оказалось, что Рейна мало чем, а может быть, даже и ничем вообще не похожа на созданный Родой портрет. Скорее всего, образ, который услужливо подсовывала память, сформировался у нее в юные годы, когда ей и сравнивать Рейну было не с кем, тогда как теперь, набравшись жизненного опыта, она отточила способность суждения и стала, в общем-то, другим человеком. В результате Рода пришла в полное замешательство, не зная, как относиться к сестре, критиковать которую все еще не позволяли родственные узы и светлые воспоминания. К тому же ее не на шутку беспокоило, что я могу составить неверное представление о ней и ее семье, как оно отчасти и случилось.
Но с самого начала меня куда больше занимала загадка Свена. Как такой рассудительный и трудолюбивый человек мог не только увлечься девушкой типа Рейны, но даже жениться и следовать за ней по пятам, словно привязанный? Во всех передрягах он сохранял спокойствие, был полон решимости поладить с женой и обеспечить всем, чего бы она ни пожелала, несмотря на всю ее взбалмошность и капризы. И это не переставало меня удивлять.
До брака и некоторое время после Рейна водила дружбу с девушкой по имени Берта, которая была для нее чем-то вроде талона на питание и камеристки в одном флаконе. Дополнительную ценность ей придавали яркая внешность и популярность среди мужчин – женские качества, которые для Рейны всегда стояли на первом месте. Не стоит сбрасывать со счетов и то, что Берта была дочерью зажиточного владельца