Эльфов прошу идти лесом. Александра Ибис

фей не было городов. Не было у них и деревень. Зато была магия и природа, что всегда на их стороне. Магией они строили себе дома на деревьях, магия помогала им преобразить исходное в желанное: деревья становились могучими, ветви срастались в площадку для домика, они же образовывали крышу. Из облаков они могли сделать меховую перинку, из цветочных лепестков – шёлковое платье, из воды – искристое вино, из ягод – ягодный пирог. Казалось бы, удобная вещь, эта их магия, имей её люди, столько бы всего сотворить смогли! Дастанбар бы возвысился над всеми королевствами. Но люди ею не обладали, а плодами труда фей никогда не пользовались. Ночь в их постели, глоток их вина, кусочек их пирога – и, скорее всего, никогда больше ничего и никого иного, кроме их творений и их самих увидеть не суждено. Покидали фей, вступив в их кольцо, – сотни, насладившись их дарами – десятки.

      Так что, к моему величайшему счастью, мне предстояло пообщаться лишь с Цветочной леди Ароузи Делавень. У фей имелся Лесной Дворец, где собирался Зелёный Двор и проводились официальные встречи, но проживала там лишь Лесная королева с дочерьми и сыновьями.

      – Правда, дети фей, достигая лет эдак четырнадцати, дома ночевать перестают, – рассказывал мне Арминар по пути через лесную чащу. Солнце уже скрылось, небо окрасилось в фиолетовый с оттенком синевы, и территорию фей освещали жёлтовато-оранжевые светильники магического происхождения, находящиеся в кронах. Перенести нас не могли: феечки-то нам попались маленькие, глупые, и их уже клонило в сон, сил на сотворение мощных заклинаний перемещения в пространстве не было.

      – И родители это позволяют? – равнодушно спросила я. От его болтовни у меня уже голова болела, и единственная причина, по которой дивный мною слушался, – это возможность его игнорировать. Пусть рассказывает, зато напрямую не лезет. Устраивать ему скандал сейчас, как бы ни хотелось, а смысла никакого.

      – Поощряют, – хмыкнул Арминар, приобняв меня за плечики, и шепнул на ухо:

      – Ведь тогда и они могут дома не ночевать. Или привести того, кто ночью дома ночевать не будет.

      Ужас! Распущенность так и процветает.

      – А что ты хочешь – любовь, – меня попытались прижать ближе, но я отстранилась, ещё и каблучком по ноге его ударила. Выберусь, запрусь у себя, на окнах решётки установлю и ни одному дивному не позволю со мной знакомиться!

      – То-то ты такой… влюблённый, – поморщилась и ускорила шаг.

      Наконец, мы вышли к огромному, такому, что его ствол и десять человек обнять, пожалуй, не смогут, дубу. В кроне его, что меня удивило, в отличие от остальных деревьев, сияли красные огни. Я вскинула голову: высоко-высоко там раскинулся большой дом, на подоконнике которого я различила розы.

      – Вот и пришли, – заключила Лорея. – Дальше вы сами.

      – А мы, пожалуй, полетим, – Луни зевнула, но, как мне показалось, наигранно.

      – Да, мы спать хотим, – поддержала подруг Льена.

      – Удачи, – это втроём, после чего они взмахнули полупрозрачными крылышками и стремительно улетели.

      Я с недоумением посмотрела на Арминара.

      – Маму