Ещё слышны их крики. Артем Римский

Недалеко от кладбища нам повстречалась женщина с маленьким мальчиком, который увидев нас, поспешил спрятаться за спину матери, а та, в свою очередь, приветствовала нас (главным образом – меня) низким поклоном. Само кладбище представляло собой территорию правильной окружности диаметром около километра, с кругами однообразных плит из серого камня, лежавших поверх могил, и с небольшой белой часовней на центральном пятачке. Как только мы подошли к тому месту, где Земноводный должен был найти свой последний приют (в самом широком, внешнем кругу могил, потому что кладбище разрасталось кругами), начался проливной дождь. Я снял куртку, чтобы старик накрыл ею свою голову, и приготовился копать.

      – Господин Жак, я так вам благодарен, что вы вернулись на службу, – со слезой в голосе сказал Земноводный, присаживаясь прямо на мокрую траву. – Я даже не знаю, как бы я справился без вас.

      – Да что вы, Земноводный, – отвечал я в некоторой растерянности. – Уж определенно нашелся бы кто-нибудь, чтобы оказать вам помощь.

      Старик удивленно взглянул мне в лицо.

      – Так ведь закон запрещает, – промямлил он.

      – Что запрещает?

      – Чтобы могилу выкапывал посторонний человек. Только могильщик либо сам умирающий. Закапывать может уже кто-либо другой, но даже такая практика не приветствуется. А уж выкапывать… тут только два варианта. Мой брат, который отправился в мир иной месяцем ранее, копал яму пять дней. Вот эту самую, – старик махнул рукой в сторону ближайшей плиты, затем подозрительно прищурился и спросил: – Неужто вы снова впали в беспамятство, господин Простак?

      – К сожалению, да. Я практически ничего не помню.

      Бедняга покачал головой.

      – Это все ваш друг. Не доведет он вас до добра, ох, не доведет. Спаивает вас, а сам сухим из воды выходит.

      – Вы говорите о Гильотине?

      – А как же. Разумеется, ваша дружба вполне обоснованна. Палачи и могильщики всегда были самыми уважаемыми профессиями в нашей стране. Даже новоявленный монарх не посмел вводить в вашем отношении никаких реформ. Но ведь дружба должна быть полезной, а не губительной.

      Я помолчал немного, делая вид, что обдумываю его слова, и спросил:

      – Я ведь должен быть довольно богатым человеком, не правда ли?

      – О да, – старику становилось говорить все сложнее. – Однако после ваших странствий, остается только то, что смогла припрятать ваша жена. Из-за вашего порока, дорогой Жак, вы первый могильщик, который живет в столь скромном жилище.

      Я злорадно усмехнулся про себя, понимая, что моей семье удается обводить вокруг пальца других людей, демонстрируя им поверхностную скромность.

      – Может быть, вы приступите, а то дождь усиливается, – добавил Земноводный.

      – Да, конечно, – спохватился я.

      И стоило мне воткнуть в землю лопату, как все остальное перестало иметь для меня значение. Работа завладела мной в считанные мгновения, и страсть, с которой я отбрасывал в сторону комья податливой земли, можно сравнить, наверное,