– А еще баб молодых пришли десятка два, – Гаут продолжил давать инструкции старосте. – Поесть приготовить и для прочих надобностей. Чем лучше бабы будут, тем целее девки останутся.
– Не осталось у нас уже целых, – грустно махнул рукой староста. – Перед вами, считай, тысяч десять солдат прошло, а может и все двадцать. Всех девок и молодых баб до мозолей затрепали.
Я погрустил о тяжелой доле крестьян.
Тут мне на ухо Пинька говорит: «Врет, гад бородатый, прячут они девок где-то».
И правда, через полчаса солдаты, которые с призраком в рощу ходили, охотиться на зайцев, пригнали стадо молодых девиц. Я вышел из шатра, услышав женские причитания.
– Господин, они в роще землянок нарыли и там девок прятали, – Мартель отчитался. – Я свечение их жизненной энергии сверху сквозь листву заметил, они не успели под землю попрятаться. А в дальней роще в овраге – пара коров, стадо коз и свиней несколько.
Вот тут староста по-настоящему в ноги повалился со слезами:
– Не забирайте скотину! Там только матки с приплодом остались.
Я посмотрел на испуганных девиц. Больше половины – подростки еще. И решил внести в этот мир немного гуманности. Скомандовал солдатам:
– Скотину оставьте. Тех девушек, которые до брачного возраста не доросли – отпустите и не трогайте. С остальными без грубости обращаться.
Часть девушек отпустили. Староста чуть успокоился. Мне любопытно стало:
– А как ты до сих пор скрывал девок и стадо от солдат? Они же тебя с ведьмой, наверное, не раз допрашивали?
– У меня был обманный схрон приготовлен, с замужними молодухами. Когда допрашивали – я его указывал, а настоящий оставался нетронутым.
Утром солдаты уходили из этой деревни сытыми, довольными, и уводили с собой трех новых девушек, которые захотели присоединиться к нашему отряду. Сложно сказать, страсть к приключениям или деньгам ими овладела, или парни наши так понравились, или просто их женихи оказались не готовы смириться с потерей невинности, а без жениха – какое у них в деревне будущее?
* * *
До Ниемеля мы добирались неделю.
Периодически на глаза попадались следы движения войска. Где-то – вытоптанные поляны на обочине с кострищами. Где-то – брошенные сломанные телеги и колеса, рваные сапоги и прочий хлам. В некоторых деревнях – трупы повешенных на деревьях висели. Может, сопротивлялись, может – продукты прятали, а может – недостаточно низко кланялись.
В очередной деревне Пинокета мне на ухо вполголоса сказала:
– Староста что-то скрывает. Что-то серьезное.
Я махнул рукой сотнику:
– Взять его. Допросить с ведьмой.
Солдаты заломили руки у обмякшего мужика.
В соседних избах завыли бабы.
– Двое убегают! – Гаут пользовался своими возможностями мгновенного перемещения и сверху поглядывал на окрестности.
– Мартель,