От протопопа Аввакума до Федора Абрамова: жития «грешных святых» в русской литературе. М. Н. Климова. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: М. Н. Климова
Издательство:
Серия:
Жанр произведения: Языкознание
Год издания: 2010
isbn: 978-5-91674-101-8
Скачать книгу
символики корабля, образа, играющего роль своеобразной художественной завязки и становящегося в дальнейшем «сквозным символом» повествования[77]. Подробному анализу подверглась символика цветов, в которые окрашены увиденные Аввакумом корабли. Так, золото первых двух символизирует предстоящее мученичество их владельцев[78]. Имеет сокровенный смысл необычная расцветка третьего, украшенного «разными пестроты»: «…это то разнообразие жизни, та пестрота, которую Аввакум встретит в мире, – “пестрота” добра и зла, красоты и грязи, высоких помыслов и слабости плоти, через которые суждено пройти Аввакуму»[79]. Наконец, подчеркивались и проявившиеся в этом эпизоде жизнелюбие и гуманистический пафос автора Жития, оглядывающегося на пережитое им из пустозерской земляной тюрьмы.

      Но, несмотря на хорошую изученность эпизода, в нем не все ясно. Зададимся вопросом: почему в этом сне являются не один корабль, а целых три? Вопрос только на первый взгляд кажется праздным. Сны, как известно, принадлежат сфере бессознательного, сложно и своеобразно преломляющего реальную действительность и переживания реагирующего на нее человека. Вполне возможно, что наше «толкование сновидений» окажется небесполезным для понимания художественного текста или его автора[80].

      Припомним: видению Аввакума предшествует драматичный эпизод из жизни молодого священника.

      Егда еще был в попех, прииде ко мне исповедатися девица, многими грехами обременена, блудному делу и малакии всякой повинна; нача мне, плакашеся, подробну возвещати во церкви, пред Евангелием стоя. Аз же, треокаянный врач, сам разболелся, внутрь жгом огнем блудным, и горько мне бысть в той час; зажег три свещи и прилепил к налою, и возложил руку правую на пламя, и держал, дондеже во мне угасло злое разжение. И, отпустя девицу, сложа с себя ризы, помоляся, пошел в дом свой зело скорбен. Время же яко полнощи, и пришед во свою избу, плакався перед образом Господним, яко и очи опухли, и моляся прилежно, да же отлучит мя Бог от детей духовных, понеже бремя тяшко, неудобь носимо. И падох на землю на лицы своем, рыдаше горце и забыхся, лежа; не вем, как плачю…[81]

      Историко-литературный и культурологический контекст описанной ситуации хорошо изучен в связи с рассмотрением генезиса сюжетно близкого эпизода повести Л. Н. Толстого «Отец Сергий»[82]. Среди агиографических источников его назывались соответствующие эпизоды Житий Иакова Постника (4 марта) и преподобного Мартиниана (13 февраля), а также проложный рассказ под 27 декабря «Слово о черноризце, его же блудница не прельстивши, умре». Вероятный источник всех трех текстов – сороковая новелла пятой главы Скитского патерика[83]. Указанные тексты – часть более широкого тематического круга агиографических рассказов о праведниках, победивших плотское искушение ценой нанесенного увечья, – деве Мастридии (25 ноября), мученике старце Философе (31 мая)[84], целомудренном Зеноне-златокузнеце


<p>77</p>

См.: Демкова Н. С. Житие протопопа Аввакума (творческая история произведения). Л., 1974. С. 144.

<p>78</p>

См.: Герасимова Н. М. Поэтика «Жития» протопопа Аввакума. СПб., 1993. С. 19.

<p>79</p>

Демкова Н. С. Житие протопопа Аввакума… С. 144. Отметим попутно, что восхищение «пестротой», способность увидеть в ней «красоту и доброту» – резко индивидуальная особенность восприятия Аввакума, не только не опирающаяся на традицию, но и противоречащая ей. Для средневековой ментальности «пестрота» – знак принадлежности сфере зла (ср. древнерусскую поговорку «Рысь пестра извону, лживый человек – изнутри»). Идеалом же является «простота без пестроты», прообраз которой – горний мир Бога, организованный по принципу гармоничных «подобий», «звучащих» в унисон как монодийное пение ангелов перед престолом Создателя. Как известно, принцип этот стал определяющим для древнерусского искусства. Возможно, Аввакум сам или под влиянием соузников ощутил нетрадиционность своего восприятия «пестроты»: в третьей редакции Жития корабль описывается иначе, хотя разноцветье его остается: «…разными красотами испещрен» (Житие Аввакума и другие его сочинения. М., 1991. С. 37).

<p>80</p>

Яркая индивидуальность сна Аввакума не позволяет усомниться в его реальности, резко контрастируя с надуманностью обычных «этикетных снов», каких в агиографии немало.

<p>81</p>

Житие протопопа Аввакума, им самим написанное. С. 60.

<p>82</p>

Историю и современное состояние вопроса см.: Гродецкая А. Г. Ответы предания: жития святых в духовном поиске Льва Толстого. СПб., 2000. С. 207–256.

<p>83</p>

Древний патерик, изложенный по главам. М., 1997. С. 87–88.

<p>84</p>

Его история, но с безымянным героем-юношей стала содержанием одного из вставных рассказов Жития Павла Фивейского (15 января).