Принцесса крови. Дмитрий Агалаков

Из зеркала на герцога смотрел широкоплечий коротышка – с залысиной, несусветно большим носом, маленькими глазками, тонкими язвительными губами. Герцог улыбнулся – он был на редкость некрасив! Но что стыдиться своего облика? Другого все равно не будет…

      С детства его жизнь проходила на виду у всего двора. Но он походил скорее на шута, сидящего рядом с троном своего отца, чем на принца. Ему было четырнадцать лет, когда его женили на одной из первых красавиц Европы – двадцатилетней Маргарите Баварской. У нее не было отбоя от поклонников. Она была искушена в любви, а главное – самоуверенна, как богиня. И смотрела на него так, точно он – злой карлик, которого подбросили ей в постель. Таково жестокое эхо династических браков! Он решил заслужить ее расположение и отправился в крестовый поход, от имени отца, Филиппа Смелого, возглавив французов и бургундцев, но в битве под Никополисом[6], где войско крестоносцев оказалось разбито, попал в плен. У султана Баязида он провел два унизительных года и был продан отцу за баснословную сумму – двести тысяч золотых дукатов! Вся Бургундия шепотом проклинала Жана, и как иначе – чтобы вызволить из беды принца, народ обложили непомерными налогами. Жан вернулся в Париж переодетым в черный костюм – он во всеуслышание поклялся до последнего дня носить траур по разбитому войску Христову. Но это не уберегло Жана от насмешливого прозвища, которым тут же наградил его Людовик Орлеанский, родной брат сумасшедшего короля и официальный любовник распутной королевы. «Вот он, Жан Бесстрашный!» – со смехом за спиной страдающего коротышки повторял ведь двор. А вскоре бургундский принц узнал, что все тот же красавчик-сердцеед Людовик в его отсутствие оказывал его супруге внимание. Тогда Жан и поклялся отомстить кузену. Бургундский и Орлеанский дома враждовали и раньше, борясь за сферы влияния при Карле Безумном. Во время церковный схизмы[7] они к великому удивлению французов поддерживали разных пап, проклинавших и предававших друг друга анафеме перед лицом всего христианского мира. Но когда Филипп Смелый внезапно скончался и бургундский меч оказалсь в руках Жана Бесстрашного, запахло жареным. Два самых могущественных в государстве человека отныне выставляли взаимную ненависть напоказ. Дело дошло до того, что Людовик Орлеанский, всегда потешавшийся над уродливым кузеном, выбрал себе эмблему – суковатую палку. Это означало то, что он всегда готов дать хорошую трепку своему низкорослому кузену. Не остался в долгу и Жан – он усеял свои ливреи серебряными стругами. Его противник должен был знать, что он намерен обстругать дубину зарвавшегося врага. Так они и ходили во время государственных заседаний и пиров, теша придворных грозными символами. И понося и насмехаясь друг над другом, побуждая то же делать и свои многочисленные свиты. Людовик и Жан были похожи на двух котов, что, прижав уши и подергивая хвостами, бешено ревут, усевшись друг против друга. Но двор прекрасно осознавал, что, сорвись они –