Снова пришлось сменить тему.
– А Сафтар муаллим где? – спросил я, оглядываясь по сторонам, как будто хозяин дома сейчас выйдет из-за шкафа.
– Детей взял в школу, Новруз празднуют. Придут скоро. Ты лучше скажи, твои мысли где витают? Вроде спрашиваешь, а ответа не слушаешь?
Мать бросила короткий взгляд на невестку (Наргиз, зардевшись, отвернулась) и поднялась из-за стола:
– Пойду, прилягу. У меня после поезда голова гудит. Не могла уснуть, не увидев тебя. А ты умойся, потом, если хотите, пойдите погуляйте. На улице настоящая весна. И жене твоей не помешает: на воздухе надо больше бывать.
Мы молча вышли из дома, перешли дорогу. Минуту назад нам так хотелось остаться наедине, а теперь не могли найти слов, чтоб поговорить.
В Сухом саду[12], окруженном гостиницами, чайханами и ресторанами, кипела жизнь. Все еще ощущалось приподнятое настроение после парада. Я был в военном мундире. Многие прохожие, совершенно незнакомые люди, почтительно здоровались. Наргиз с неприкрытой гордостью взяла меня под руку:
– Представляю, как со стороны забавно смотрится бравый офицер, идущий под руку с беременной женщиной.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать, что, видать, нарушила твои планы, раз ты так хмуришься. Если б я не приехала, нашел бы кого-нибудь, как эти, и настроение было бы хорошее.
В дальнем углу сада два офицера на скамейке оживленно беседовали с двумя светловолосыми девушками.
– Правильно говорят, лучшая защита – это нападение. Это что за выходка была?
– Само собой вырвалось. На самом деле, у меня другая задумка была, Агам[13].
Наргиз называла меня «Агам». Однажды мама услышала, ей не понравилось, что жена сокращает имя мужа, и она перестала это делать на людях.
– Какая еще задумка? – удивился я.
– Узнаешь на следующем параде, – она хитро улыбнулась, но, как бы замявшись, быстро отвела взгляд.
Я сделал вид, что разозлился и вырвал руку.
– В таком положении пускаешься в дальнюю дорогу и даже не спрашиваешь совета.
Наргиз совершенно спокойно снова взяла меня под руку.
– Это почему же не советовалась? Ну, например, я хотела, чтобы мы поехали на фаэтоне. Знаю, что мать не любит шума паровоза, и запах вагона ей не нравится. Но она не согласилась, сказала, нельзя тебе прыгать часами на ухабах и пыль глотать. А я послушалась. Не волнуйся, я себя чувствую, как перышко. Чтобы увидеть тебя, Агам, готова была полторы сотни верст босиком пробежать.
– Босиком пробежать… А он?
– Он тоже бежал бы вместе со мной.
Я немного повысил голос:
– Не превращай все в шутку. Два года одного ребенка ждем…
– Тихо, услышит. Вырастет и разберется с тобой за то,