– Давайте продолжим, – тихо сказала я.
– Хорошо, – он вернулся на место и взялся за ручку. – Давайте попробуем вспомнить главное. Ваше имя?
– Луговая… Софья Михайловна.
– Год рождения?
Мысли заметались. Чуть было не выдала привычное «десятого декабря девяносто третьего», что стало бы путёвкой в известное заведение.
– Не помню… Зима, точно. Но ничего больше.
– На вид вам не больше двадцати. Место жительства?
– Не помню, извините, – еле слышно проговорила я и для себя самой неожиданно почувствовала, как защипало в глазах. Ещё момент – и я расплакалась, закрыв лицо руками.
– Извините, – буркнула я из-под влажных горячих ладоней.
– Выпейте воды, не спешите, – мягко сказал участковый. – Расскажите сами всё, что помните. Я не буду больше задавать вопросы.
– Хорошо, – шмыгая носом, я утёрла глаза, щёки и шумно отхлебнула. – Хорошо.
Что же ему рассказать? У меня всё вылетело из головы: что говорить можно, а что нельзя. Нужно максимально увести их, как можно дальше, в бесперспективное расследование. Чтобы моё дело закрыли за недостаточностью данных. Или как они это оформляют.
– Помню вечер. Город. Да, я точно из города. Я работала....
Чуть не сказала, что работала в газете. Тогда бы они стали рыскать по всем редакциями в ближайших больших и малых городах. Я не могла заставить милицию тратить время на мои намеренные выдумки, когда у них, должно быть, куча работы.
– Нет, не помню, – я слабо махнула рукой. – Так, какие-то образы идут, но ускользают. Помню плохую погоду тем вечером. Меня пытались задушить верёвкой, жёсткой. Знаете, такими скотину привязывают, вроде бы. А потом ударили по голове. Как будто деревянной палкой. Боль резкая, страшная, дышать нечем, в глазах потемнело… Всё. Далее вы уже, наверное, знаете. Мне повезло, что, кто бы он или они ни были, выбросили меня живой, – я резко оборвала рассказ и посмотрела милиционеру прямо в глаза, спросив шёпотом: – Неужели это случилось всего лишь вчера?
Лейтенант только кивнул.
– Скажите, – он посмотрел на мои пальцы, – вы что-то помните о своей семье?
– Так, – я нахмурилась, изо всех сил изображая мучительные попытки вспомнить. – Да, мама, отец. И всё. Если вы спрашиваете, есть ли у меня муж… Нет, точно нет. Или… Я не знаю. Колец нет.
– Драгоценности могли снять, – Адилов вздохнул и, сложив руки на груди, чуть откинулся на жёсткую спинку стула. – Нам нужно будет съездить в город. Так как здесь мы не можем провести полный осмотр. Хм.
Он выпрямился, взялся длинными пальцами за ручку и отвёл взгляд на серо-зелёную стопку бумаг и картонных папок. Я прекрасно понимала, о чём и в каких преступлениях он подозревает злодеев, но ехать никуда не хотелось. Вдруг