«Да, надо быстрее решаться, – подумал он, – а то я тут совсем изнемог с этими операциями. Того и гляди, потеряю над собой контроль, а тогда пиши пропало!».
Через пять минут Василий Кузьмич вошел в телефонную будку и спокойными тонкими пальцами набрал до боли знакомый номер.
Городская квартира Елены Поликарповны Образцовой являла собой не что иное, как клоаку. Грязь была перманентным явлением в ее квартире. На стульях, кроватях и диване можно было встретить всё – начиная от одежды и кончая битыми стеклами. Некоторое время с Ленкой жил племянник, но и он бежал, не выдержав этих нечеловеческих условий. Когда зазвонил телефон, Ленка как раз доводила жаренную картошку до хрустящей корочки. Услышав душепереворачивающий визг зуммера, Ленка опрометью бросилась к аппарату, забыв про картошку. Она обожала трепаться по телефону. По дороге она наступила на безобидный клубок шерсти и растянулась на полу в нескольких сантиметрах от телефона. Сделав героическое усилие, она всё же дотянулась до трубки.
– Алло! – задыхаясь, закричала она. – Алло!
Профессор Семенов, уже привыкший к подобным выкрикам и догадывающийся, что Ленка в очередной раз сверетенилась, выдержал паузу, предоставив Ленке вдоволь наораться. Но всё же, послушав раз семь это жуткое «Алло!», он решил проявить гуманизм по отношению к старой подруге и спокойно ответил:
– Лена, это Вася. Не надо так орать, а то охрипнешь.
– А, кто, Вася… – пробормотала на том конце Ленка.
– Ну, брось ломать комедию – взялся уговаривать ее Семенов. – Это же я.
– А, ты! – пришла наконец в себя Ленка. – Я сразу не сообразила, упала тут опять на клубке.
– Когда-нибудь ты сломаешь себе шею! – пророчески заметил профессор и поспешно добавил: – Надеюсь, это произойдет не скоро.
– Я тоже надеюсь, – бодро ответила Ленка.
– Как ты смотришь на то, если я к тебе забегу? – поинтересовался профессор.
– А что, забегай, – подумав, ответила Ленка.
– Ну, тогда жди через полчаса, – сказал Семенов и положил трубку.
Ленка, в свою очередь, сделала то же и, наконец, поднялась с пола. Секунду спустя она с подозрением вдохнула носом воздух. Именно так! Образцова не ошиблась. Вот уже в который раз она благополучно сожгла картошку!
Не прошло и получаса, как Василий Кузьмич Семенов позвонил в дверь Образцовой. Ленка открыла незамедлительно. Профессор вошел и с опаской опустился в старое разваливающееся кресло, которое Ленка почитала по простоте душевной или по иным более грустным причинам за антикварный раритет. Василий Кузьмич со вздохом переобулся в рвань, поданную ему Образцовой, опять-таки полагавшей, что она предлагает гостю домашние тапочки. По сравнению с чистой операционной Ленкина клоака являла собой разительный контраст. Профессор поспешил как можно скорее выкарабкаться из угрожающе заскрипевшего под ним кресла и с непередаваемым омерзением скользнул взглядом по уныло бредущей по коридору собаке. Это была типичнейшая дворняга. Сердобольная Ленка подобрала ее на невесть какой помойке пару месяцев назад. С облегчением отметив отсутствие драной Ленкиной кошки, чей обтянутый кожей скелет (причина костлявости кошки заключалась не в том, что Ленка плохо ее кормила, а в том, что кошка была помоечной и часто сбегала из дома, позже возвращалась, порядком отощав, а немного придя в себя, убегала снова, возможно, даже она была не в состоянии выносить атмосферу Ленкиной квартиры) всегда вызывал у профессора непреодолимый приступ тошноты. Опершись руками о заросший паутиной комод, профессор поискал на чем бы мог отдохнуть взгляд, и в конце концов от безысходности выбрал Ленку. Посмотрев на нее несколько секунд (дольше он вынести не смог) профессор быстро прошел в уборную.
Через десять минут они пили кофе «по-образцовски» в месте, которое Ленка считала гостиной, естественно находясь в плену заблуждений, по вышеуказанным причинам. В который раз профессор спрашивал себя, как он выдерживает эту клоаку. Причина, заставлявшая его посещать вышеуказанное место, была до боли банальна: Ленка удивительно отвлекала от всех проблем. Она была настолько пуста, что профессор расслаблялся в ее обществе, как нигде. Посещение Ленки стало для него точно дозой наркотика. Он уходил от Образцовой без единой мысли в голове, полностью умиротворенным. Семенов считал, что это спасало его от перенапряжения и, возможно, необоснованных поступков. Однако в последнее в время он стал с сомнением замечать, что посещение Ленки уже не дает в полной мере прежнего эффекта.
Вот и сейчас, героически глотая Ленкин «кофе» и заедая его пирожным, слава Богу, покупным, он слушал пустопорожний Ленкин вздор уже без прежнего блаженства. В тот вечер Ленка, выпучив глаза, молола умопомрачительную околесицу о каком-то монастыре в Подмосковье, где леший каждый вечер свистит в уши спящим монахам. Послушав этот бред минут пять, Семенов отставил недопитый кофе и решительно прервал