Вид потерпевшего кораблекрушение судна, как водится, послужил поводом для множества зловещих историй, тем более вечером, когда ясная погода вдруг посвежела и насупилась, предвещая один из тех внезапных штормов, что иногда нарушают безмятежность летнего рейса. Сидя в каюте при свете тусклой лампы, только добавляющем жути, каждый рассказал свою историю кораблекрушений и бедствий. Мне больше всего запомнилась короткая история, рассказанная капитаном:
– Однажды я шел на добром, крепком корабле, – сказал он, – над банками Ньюфаундленда. Плотный туман, который частенько случается в этих широтах, не позволял разглядеть ничего впереди даже днем. Ночью же туман густел настолько, что мы не могли различить предметы длиной в два корпуса нашего корабля. Я зажег фонарь под клотиками и выставил вахтенного высматривать рыбацкие шмаки, часто стоявшие на якоре над банками. Ветер налетал порывами, мы двигались с приличной скоростью. И тут вахтенный вдруг кричит: «Впереди парус!» Не успел он закончить, как мы наскочили на лодку – маленькую шхуну на якоре, повернутую к нам боком. У них на борту все спали и не удосужились зажечь фонарь. Мы врезались в нее прямо посредине. Мощь, размер и вес нашего корабля вмяли шхуну под воду, мы пронеслись над ней, даже не сбившись с курса. Глядя на тонущие обломки, я увидел трех полуголых бедолаг, они с криками выскочили из каюты и, едва успев спрыгнуть с коек, были тотчас проглочены волнами. Вопли утопающих смешались с шумом ветра. Порыв ветра, который донес до наших ушей крики несчастных, быстро отогнал нас на большое расстояние. Я никогда в жизни не забуду, как они кричали! Мы набрали такую скорость, что не сразу смогли развернуть корабль и вернуться туда, где, по нашим представлениям, стояла на якоре шхуна. Несколько часов мы ходили кругами в густом тумане. Пускали ракеты, напрягали слух, пытаясь услышать зов о помощи. Ничто не нарушало безмолвия – мы так никого и не нашли.
Должен