В ту минуту, когда кавалер приметил ее в первый раз, она вошла в комнату, заперев дверь за Жаком, отправлявшимся в Париж. По обыкновению, она тихо проскользнула за занавесками кровати, чтобы прислушаться к дыханию Рауля. Ей показалось, что молодой человек спокойно спал. Тогда она вышла из комнаты так же осторожно, как вошла туда, и отправилась к матери, которая приходила в негодование на слишком частое и слишком продолжительное, по ее мнению, отсутствие дочери.
Мадлена де Шанбар после перемены, совершившейся в ней, когда она узнала о богатстве больного, спрашивала о нем по нескольку раз в день и, казалось, принимала живейшее участие во всем, что касалось молодого человека. Ее заботливое любопытство простиралось даже до желания знать, что говорил и делал Жак, слуга Рауля. В этот день она поспешила спросить у Жанны:
– Ну! Как твой больной?
– Ему лучше, гораздо лучше; по крайней мере, мне так кажется, – отвечала молодая девушка.
– Слава Богу! – вскричала больная с притворной радостью, закусив себе губы до крови, чтобы скрыть гримасу обманутого ожидания. Потом она прибавила через минуту: – Мне показалось утром, что дверь улицы отворяли и затворяли два раза… Не ошиблась ли я?
– Нет, матушка.
– Кто же это выходил?
– Сначала доктор, а потом слуга.
– Куда уходил доктор?
– Он вернулся в Сен-Жермен.
– Надолго?
– Ему заплатили и отказали.
– Стало быть, он не вернется?
– Нет, если только его не позовут снова.
– А слуга куда послан?
– В Париж.
– Когда он должен вернуться?
– Он мне сказал, что через два или три дня.
– Не раньше?
– Нет, господин дал ему поручения, требующие, по крайней мере, столько времени.
– Итак, мы одни в доме с этим молодым человеком?
– Да, матушка.
– Это тебя не пугает, дитя мое?
– Меня, матушка?.. Чего же мне пугаться? Кавалер де ла Транблэ опасно болен; притом, если бы он даже и выздоровел, нам нечего его бояться… напротив! Если бы какая-нибудь опасность угрожала нам, он, наверно, защитил бы нас!
Жанна произнесла эти последние слова с необыкновенным