– Флоренс, меня не волнует, чем я стану. – Мой голос подобен рычанию, напоминающему, как он звучал, когда меня изменила Гниль. Я сглатываю, пытаясь справиться с въевшимся в память вкусом грязи и яда. – Если так я смогу отыскать ее, то совершенно не важно, что произойдет со мной.
Она отступает назад. На мгновение в выражении ее лица угадываются грубые черты, тяжело смешивающиеся с бездонной скорбью. Затем она делает вдох. Ее лицо приобретает знакомое выражение, становится маской непоколебимости, которую она носит с тех пор, как умер мой отец.
Я знаю, что она хочет заботиться обо мне, но я не могу подпускать кого-то близко. Не снова. Я должен столкнуться с этим – моей погибелью, моей болью, моим разрушением – в одиночку.
Флоренс поднимается на ноги и забирает свою свечу. Я пытаюсь избавиться от чувства вины. Забыть ее ласковое прикосновение к моей израненной руке.
– Это касается не только тебя, – тихо говорит она. – Ты подумал об Ариене? Что случится, если он потеряет еще и тебя?
Я смотрю на нее и могу лишь покачать головой. Она замолкает на миг, а затем с усталым вздохом выходит из комнаты. Осталась только тишина. И в воздухе повисло напряжение.
Я упираюсь руками в пол, прижимаю ладони к выцветшим отметинам на досках. Раньше весь мой мир был Гнилью. Ядом в земле. Ядом в моих венах. Это было нелегко, но я смог настойчиво противостоять этому: голоду, требованиям, десятине, которую платил своей кровью и телом.
Я никогда по-настоящему не задумывался, каково было по ту сторону всего этого. Я был монстром, а потом исцелился. Я был один, а потом нет. Но Флоренс права. Я украл Ариена, привел сюда, чтобы использовать его магию в своих целях. А теперь из-за меня Лета ушла. Единственная семья, которая у него осталась.
Я делаю глубокий вдох. Задуваю свечи. Завитки дыма обвивают раму алтаря. На мгновение силуэт на иконе выглядит точно, как очертание Леты, когда она возникла передо мной.
Мне нужно выяснить, было ли то, что я видел, реальным. Вернуться в тени, где я смогу дотянуться до нее сквозь тьму. Мне нужен способ отравить себя добровольно.
Я был монстром, а потом исцелился. И теперь, чтобы отыскать Виолетту Грейслинг, мне нужно снова стать тем монстром.
Вторая глава. Виолетта
В Нижнем мире нет неба, но я знаю, что наступила ночь.
Я стою под деревьями и наблюдаю за тем, как меняется свет от серо-черного до бледно-серого и полной темноты. Теперь сердцедрева исполосованы багрянцем на фоне полумрака. У деревьев окровавленная кора и тоненькие листья. Их ветви увешаны светлячками: крошечными стеклянными фонариками, подсвеченными сияющими крылышками.
Вдали, прямо за туманной дымкой, находятся заросли ежевики. В два раза выше меня, с шипами, длиннее, чем мои пальцы, они огибают всю эту часть леса ровным, непрерывным