Наутро от начавшейся было лихорадки не осталось и следа. С аппетитом набросившись на предложенное Стефаном валенное мясо, молодой егерь с опаской пощупал забинтованное плечо и, перехватив встревоженный взгляд своего старшего товарища, беспечно улыбнулся, показав ему большой палец. Тщательно уничтожив все следы ночевки, Гарза закинул за спину тощий мешок и через минуту они уже привычно бежали в сторону поднимающегося солнца. Просыпающийся лес был полон оглушительно птичьего щебета, и даже не верилось, что где-то поблизости может подстерегать смертельная опасность.
Как оказалось, заночевали они буквально в двух шагах от цели. Не прошло и часа, как навстречу стали попадаться небольшие березовые рощицы, сплошь усыпанные алыми каплями лесной земляники. А когда между тонкими черно – белыми стволами показался просвет, Стефан не сразу сообразил, что это и есть долгожданная окраина Гиблого Леса. Лишь продравшись сквозь колючие заросли малинника и, с разбегу, влетев в вымахавшую чуть ли не по пояс луговую траву, он встал как вкопанный, ослепленный яркими солнечными лучами.
– Кажись, вырвались… А, дядька Стефан? – неуверенно переспросил обрадованный Вьюрок, выглядывая у него из-за плеча.
– А не рано расчирикался, птенчик? – проворчал притворно нахмурился егерь и, не удержавшись, счастливо улыбнулся, подняв лицо к бескрайнему голубому небу с лениво ползущим кружевом пушистых облаков. Хотелось разбежаться и с размаху кинуться в это колышущееся на легком ветру душистое разнотравье. – Вырвались, Вьюрок, вырвались…
Будто прочитав его мысли, молодой товарищ плюхнулся на пятую точку, опрокинувшись на спину и закрыв глаза.
– Ты чего это разлегся, родной? –