Именно поэтому в фазе я все время удивлялся чудовищной реалистичности ощущений. Именно поэтому участники моих экспериментов, попадая в фазу первый раз, даже не могли понять, что они в фазе, думая, что все еще находятся в физической реальности. Именно поэтому в глубокой фазе свойства пространства не дают легко осуществить ожидаемо простые вещи вроде полета или прохода сквозь стену. Именно поэтому 90 % чудес и паранормальных явлений существуют в нашей истории и культуре, так как обыватель не способен провести грань между физической реальностью и глубокой фазой. Именно поэтому фаза под разными названиями является вершиной достижения в самых разных практиках, а также религиозных и мистических течениях. Именно поэтому это самое яркое, что мы можем пережить в жизни.
Мы всегда находимся в фазе. Разница лишь в том, что в состоянии бодрствования ее пространство навязано и стабилизировано сигналами экстрарецепторов.
Не сказать, что эта мысль никогда раньше не приходила в мою голову. Возможно, это происходило много раз, но я никогда полностью не понимал сути и не отдавал себе в этом отчета. После той аварии мне потребовался еще целый год, чтобы до конца сформировать и понять эту идею. Что же будет дальше?
Это только начало
С юношества я не мог найти элегантного ответа на простой вопрос: какое место фаза занимает в гармоничной системе нашего мира? И вот я нашел ответ и обрел целостное понимание своего дела. Оказалось, ничего нового не появилось. Фаза – это и есть наша реальность, но с освобожденным от внешней стабилизации пространством. За счет квантовой физики я смог также понять нормальность странных внутренних правил фазы. Теперь я могу расслабиться и двигаться дальше, ведь самое интересное еще только впереди.
Чудом меня так никто и не поймал за руку, пока я проводил массовые нелегальные тесты на людях. У меня были проблемы с законом и церковью, но всегда удавалось не только выйти сухим из воды, но и оказаться после этого в еще более привилегированном положении. Теперь же в замаскированных экспериментах, пока нет большой необходимости, что позволит мне еще лучше сконцентрироваться на других формах исследовательской работы.
Чем больше я изучал и популяризировал фазу, тем больше ждал момента, когда смогу вернуть те обстоятельства, при которых в 18–20 лет заложил наиболее фундаментальные основы для всего произошедшего после. Настал тот момент, когда я почти полностью исчерпал потенциал полученных тогда знаний