Флойд решил подчиниться и протянул ей руку. Они пошли к Елисейским Полям. Вдалеке ветер подхватил зонтик и понес высоко над землей.
– Как твой джаз-банд?
– Его не стало, когда ушла ты. Нас больше не осыпали приглашениями.
– Я всего лишь часть. И не самая важная.
– Ты чертовски хорошая певица и гитаристка. Без тебя от группы остались рожки да ножки.
– Вы с Кюстином хорошие музыканты.
– Хорошие. То самое слово.
– Ты не просто хороший. Ты лучше.
– Не я, а Кюстин.
– Правда, ты далеко не худший в мире бас-гитарист. Умел давать жару. Конечно, когда очень хотел.
– Ну да. Аккорды знаю, неплохо ритм держу.
– Так говоришь, будто в этом есть что-то стыдное. Сотня групп в Ницце с руками бы оторвали такого гитариста.
– Но я не умею ничего такого, чего бы ты не видела раньше.
– Не все хотят нового.
– В том-то и дело. Мы постоянно выдаем старый свинг на старый манер. Всегда один и тот же. Я уже устал от него. Для Кюстина взять в руки саксофон – сущая пытка.
– Так сделайте что-нибудь другое.
– Кюстин пробует. Ты же помнишь, он постоянно заставлял нас играть быстрое восьмитактовое, хотя мы упорно держались за старые медленные четыре четверти.
– Так, может, Кюстин уже задумал что-то новое?
– Да нет. Этим восьмитактовым он заразился от парня, игравшего здесь несколько лет назад. От канзасского героинового наркомана. Парню лет не больше, чем мне, а выглядит на шестьдесят. Звал себя то ли Ярдхаундом, то ли Ярддогом. Лабал безумные импровизации, делал вид, будто это новая волна и будущее. Но никто такого будущего не хотел.
– Кроме Кюстина.
– Да. А он сказал, что эта музыка всегда звучала у него в голове.
– Ну так играй вместе с ним!
– Слишком быстрая она для меня. Но даже если бы я приспособился, никто другой не стал бы ее слушать. Под такую даже не потанцуешь.
– Не следует сдаваться так легко, – упрекнула Грета.
– Что уж теперь… Нынешней публике не нужен даже старый добрый джаз. Половина клубов, где мы играли в прошлом году, уже закрылась. Может, в Штатах дела обстоят иначе, но здесь…
– Люди все разные. Некоторые очень не хотят, чтобы белые и черные нормально уживались, уже не говоря о том, чтобы играть одну музыку. Ведь благодаря музыке мир и в самом деле может стать немного лучше.
– И что ты хочешь этим сказать? – улыбнулся Флойд.
– Тем из нас, кому не все равно, не стоит сдаваться. Может, нужно поступать как раз наоборот – высовываться время от времени.
– Я не стану высовываться ни за какие коврижки.
– Даже ради любимой музыки?
– Может, я и считал когда-то, что джаз спасет мир. Но теперь я старше и мудрее.
Идя по гравийной дорожке, пара снова миновала старика-колясочника, и в памяти Флойда вдруг щелкнуло, будто ключ в хорошо смазанном замке. Может, причиной