Но старица Мареа, говорят, не сказала.
Послали к старице. Скоро явился посланный – князь Иван Васильевич Голицын, и говорит, будто старица Марфа отрекается от этого неведомого человека, говорит, что ее сына давно убили в Угличе, это – не её сын.
Из толпы выскакивает боярский сын Григорий Валуев.
– Что толковать с еретиком! Вот я благословлю польского свистуна! – выстреливает в него и убивает.
Толпа поволокла труп по Москве. Поровнялись с Вознесенским монастырем, с окнами старицы Марфы,
Спрашивают ее:
– Твой это сын?
Старица Марфа видит безобразную массу человеческого мяса.
– Вы бы спрашивали об этом, когда он был жив: теперь, когда вы его убили, уж он, разумеется, не мой, – отвечает старица Марфа.
Труп, валявшийся на мостовой под ее окнами, был до того обезображен, что если б он и действительно был ее сын, то мать даже не узнала бы его.
Труп сжигают. Пеплом заряжают пушку и выстреливают в ту сторону, откуда этот пепел еще в виде человека пришел в Москву.
И вот еще раз вспоминают старицу Марфу, когда Шуйский всходил на престол ее сына.
Вместе с царскими и патриаршими грамотами старица Марфа рассылает по Русской земле свои грамоты.
Вот что говорит она о неведомом человеке, назвавшемся ее сыном.
«Он ведомством и чернокнижеством назвал себя сыном царя Ивана Васильевича, омрачением бесовским прельстил в Польше и Москве многих людей, а нас самих и родственников наших устрашил смертию. Я боярам, дворянам и всем людям объявила об этом тайно, а теперь всем явно, что он не наш сын царевич Димитрий, а вор, богоотступник, еретик. А как он своим ведовством и чернокнижеством приехал из Путивля на Москву, то, ведая свое воровство, по нас не посылал долгое время, а прислал к нам своих советников и велел им беречь накрепко, чтоб к нам никто не приходил и с нами никто об нем не разговаривал. А как велел нас в Москве привезти, и он на встрече был у нас один, а бояр и других людей никаких с собою пускать к нам не велел, и говорил нам с великим запретом, чтоб мне его не обличать, претя нам и всему нашему роду смертным убийством, чтоб нам тем на себя и на весь род свой злой смерти не навести, и посадил меня в монастырь, и приставил ко мне также своих советников, и остерегать того велел накрепко, чтоб его воровство было не явно, а я, для его угрозы, объявить в народе его воровство явно не смела».
А скоро потом в Москву торжественно ввозили из Углича мощи царевича Димитрия, сына этой старицы Марфы.
Что должна была перечувствовать эта женщина?
Часть вторая
I. Ирина Годунова
Личность Ирины Годуновой является как бы посредствующей связью между историческими женщинами эпохи Грозного и женщинами Смутного времени.
Прожив