Но эта, на половину патриархальная, на половину– религиозная проституция не была исключительной привилегией иностранцев.
Жрецы этого нечистого храма не презирали земные наслаждения и без смущения похищали большую часть тех ласк, которые поклонницы Венеры предлагали первому встречному.
Должно ли после этого удивляться, что пример, доставляемый законоположениями, до самой сердцевины развратил город всяческого великолепия.
Вавилон, этот громадный Вавилон, занимавший пространство в пятнадцать лье, и заключавшей в себе несколько миллионов жителей, вскоре стал притоном всяческих безобразий, пучиной, в которой самый отвраительный разврат постоянно продолжался, не смотря на ужасные катастрофы.
Разрушенный персами в 831 году до P. X., опустошенный, ограбленный, он изливал из своих развалин яд разврата, как сгнившие трупы заразу.
И когда Александр, вход которого в Вавилон блеском своим превосходил все, что видела вселенная,– когда Александр, говорим мы, появился в этом некогда великолепном городе, он, которого, кажется, ничто не должно бы было удивить, он ужаснулся этого страшного распутства.
Чтоб дать о нем совершенно точную идею, достаточно воспроизвести ту картину, которую рисует Квинт-Курций, историк Александра.
«Не было никого развратнее этого народа, никого более сведущего в искусстве наслаждения и сладострастия.
Отцы и матери страдали от того, что их дочери проституировали с жильцами за деньги, мужья были не более спокойны относительно своих жен.
Вавилоняне особенно предавались пьянству и всем сопровождающим оное безобразиям.
Женщины сначала являлись скромно на празднества, но потом скидывали свои платья, затем остальную одежду, мало-помалу обнажая стыдливость, пока не являлись совершенно голыми.
И то были не публичные женщины; то были женщины избранного общества и их дочери.»
Как те деревья, которые распространяют свои громадные корни по всем направлениям, – культ Милиты вскоре должен был проникнуть в остальную Африку и даже в Азию, т. е. в Египет и Персию.
Изменилась только форма, но сущность осталась та же. То была та же священная проституция, но имя богини было другое, также как и образ ее обожания.
Таким образом Венера стала Анаитис Армении.
Её храм, выстроенный в подражание Вавилонскому, был также окружен обширными землями, где теснилась толпа желавших воздать ей почести.
Иностранцы пользовались печальным преимуществом быть принимаемыми в этом оазисе легкого наслаждения и утопать в нем до пресыщения, отплачивая за это ничтожным подарком.
Мужчины и женщины, ибо храм этот принадлежал обоим полам, которые предавались на неопределенное время культу Анаитис, принадлежали, как бы можно было думать, не к низшему классу, но напротив к самым уважаемым фамилиям страны.
Ибо такова была деморализация этой эпохи, что девушкам нечего было сожалеть о последствиях этого распутства.
Напротив