Альманах всемирного остроумия №1. Отсутствует

как о своих двух старых лошадях, которых он страстно любил. В другой приемный день королева, затрудняясь разговором, который она должна была с ним вести, спросила его, которой из двух своих лошадей он отдает преимущество. – «Государыня, – возразил он с комическою важностью, – если в день битвы я взлезал на мою пегую лошадь, то не стал бы слезать с нее, чтоб сесть на мою карюю лошадь; и если я садился на карюю, то не слезал бы с нее, чтоб сесть на пегую». – После минутного молчания заговорили о придворных дамах; две из них считались в числе самых красивых. Королева спросила одного из своих камергеров, сидевшего около нее, его мнение об этих двух дамах. Веселый камергер, принимая важный вид австрийского фельдмаршала, тотчас отвечал: – «Государыня, если бы в день битвы я взлезал на…» – «Довольно, довольно!» – крикнула ему, хохоча, королева, которая, как известно, не прочь была позубоскалить.

* * *

      Марсельские депутаты, желал приветствовать Генриха IV и воспользоваться своей ученостью при этом случае, начали свою речь так: – «Аннибал, отправляясь из Карфагена…» – На этих словах, государь, прерывая их, сказал: – «Аннибал, отправляясь из Карфагена, пообедал, почему и я хочу сделать то же самое».

* * *

      Людовик XIV, будучи однажды в Трианоне, который строил Лувуа, заметил кривизну в одной раме. Он рассердился на распорядителя. Гордый министр, чтоб помешать ему приезжать впредь смотреть, прямо ли, криво ли выстроены рамы, заставил всю Европу объявить ему войну, Эта черта, которой трудно поверить, была засвидетельствована герцогом Эгильоном в Национальном собрании, когда был поднят вопрос о праве объявлять войну и мир.

* * *

      Людовик XIV вызвал из Рима в Париж знаменитого кавалера Бернини или Бервена, в надежде, что он поправит планы, которые Клавдий Перро, так несправедливо осмеянный Депрео, представил для окончания достройки Лувра. Как только итальянский архитектор рассмотрел работы французского архитектора, он вскрикнул: «Когда имеют у себя подобных людей, зачем же искать их в другом месте?»

* * *

      Филипп IV[4], потеряв королевство Португальское и еще некоторые провинции, осмелился принять титул Великого. Герцог Медина-Цели сказал по этому случаю: «Наш государь походит на яму, которая увеличивается по мере того, как из нее берут землю».

* * *

      Людовик XIV говорил герцогу Вивонскому: – «Не находите ли вы удивительным, что г-н Шамбер, родом немец, натурализовался голландцем, англичанином, португальцем и французом?» – «Ваше величество, – отвечал герцог, – это просто человек, пробующий все национальности, чтобы жить»,

* * *

      Людовик XIV, читая знаменитому стихотворцу XVII века, Буало, свои стихи, просил его сказать его мнение о них. – «Государь, – отвечал Буало, – для вашего величества нет ничего невозможного: вам пришло желание написать вирши, и вы исполнили его».

* * *

      Карл ХII одному из своих секретарей диктовал письмо. Бомба упала в палатку и лопнула у ног секретаря, который остановился. – «Что вы написали?» – спросил король. – «Но бомба, ваше величество?» – «Что