– Напиток такой, из винограда, крепость сорок градусов. По сути нейротоксин вызывающий атрофию. От дьявола в общем.
– Это да. Но в действительности, мы имеем, продукт, произведённый по жёсткой регламентированной технологии, территориально, произведённый на западном побережье Франции регионе Пуату-Шаранта, в городке Коньяк. В честь которого и был назван. Формально у нас нет коньяка, а то что производится будет называться бренди. Ну-то есть, есть конечно, но хорошего днём с огнём не сыщешь. Особенно у нас. А этот именно оттуда.
– Откуда?
– Из Франции.
– Откуда он у тебя?
– Подарок друга француза. Он у нас по обмену учился, вот мы и скорешились впоследствии.
– После такого подробного инструктажа.
– Матчасть я понял, – сказал я одновременно с ним.
– Перейдём же к обеду. За знакомство.
Обед шёл своим чередом. Я лично пил свежевыжатый яблочный сок. Музыка закончилась и вышла его жена Яна. Он нас познакомил. Отобедав с нами, она вскоре ушла, ответив на мой вопрос, что дети их гостят у бабушки, что не могло не радовать родителей. Я стал осыпать вопросами Михаила. Он знал Яру, но постольку-поскольку. Ну, есть такая, ну живет одна. Люди всякое говорят, только чушь и преувеличения почти всегда, как он сам думает. Меня очень позитивно настраивал его скептицизм. Он питал и мой скепсис, от этого мне становилось легче. Проще. Подальше от звёзд, поближе к земле.
Он опрокинул ещё одну, за жизнь. Потом он забил трубку и раскурил. Предложил мне вторую. Я опять стоически отказался. Эти штуки, табак и алкоголь – всё от дьявола. Со всеми вытекающими последствиями. Только Михаил уже не маленький, чтобы я его учил жизни. У него была их целая коллекция. Досталась, говорит от отца, хоть он сам и не курил. Факт курения с его слов, сущее баловство. Клубы дыма опутывали воздух над ним и плотными тугими белыми полосами, медленно садились из-под потолка на пол.
Я остановил его лекцию о родине табака, Кубе и тому подобном и спросил, есть ли здесь какие-нибудь необъяснимые явления. Он спросил, что конкретно я хочу узнать. А я сказал, меня интересует всё, что не укладывается в рамки обыденной нормальности. Тогда он стал рассказывать одну историю.
– Были мы на зимней охоте прошлой зимой. На кабана значит ходили. Вечер уже, темнеет. В засидках на деревьях сидим. Подошёл кабан. Да кто-то спугнул его ненароком, он от нас дёру дал. Никто стрелять не стал, чтобы подранка не оставить на ночь. Я с краю значит, был один, да ещё и самый молодой. Засидка, у меня самая маленькая была, в стороне от всех. Слышу, ломится. Выстрелов не было. Прицеливаюсь от плеча. Жду. Выбегает, огромный, глаза бешенные. Я выстрелил из ИЖ-а, тогда он ещё не был утопленником. Одной пулей. Второй. Крупняк, уткнулся мордой, в неглубокий снег, проехал на пузе. Смотрю, лежит. Во лбу дыра. В мозг, повезло, попал. Ногами дрыгает.
Куда же думаю, вторая пуля ушла. Дыр в снегу нет. Наст был, я бы точно увидел попадание на снегу. На секаче тоже ни царапины. Не мог я второй пулей ему в ту же дырку попасть. Пуля она не такая и дура, как некоторые думают. Хотел перезарядиться, и ещё один