Она смотрела в одну точку, пытаясь поставить себя на место Ронды. Неужели сестра и правда уверена, что парк как-то связан со смертями? Даже если отбросить логику и допустить такую вероятность, ситуация становится только сложнее.
Ронда – помощница детектива. Она не раз бывала на местах преступлений и прекрасно знает, что дыма без огня не бывает. У каждой смерти есть причина: изношенность организма, болезнь, травма, намеренный вред… Не может быть такого, чтобы не один десяток людей просто перестал существовать, точно по щелчку пальцев – без следа недуга или насилия.
Но даже если так…
Почему далеко не глупая Ронда, которая обожает структурировать информацию, свихнулась на совершенно дурацкой идее? Почему она твердо уверена, что дело именно в парке?
Этель в очередной раз заставила экран смартфона вспыхнуть. Она отключила звук, не желая разговаривать с сестрой, если та позвонит, но в итоге все равно ежеминутно проверяла – а не пропустила ли сообщение от Ронды? Но ни сообщений, ни пропущенных звонков не было.
Это хорошо? Ронда дала Этель свободу и отстала со своими навязчивыми идеями.
Или плохо? Ронда придет в парк, и тогда…
Этель тряхнула головой и зажмурилась. Карусель, напротив которой и ютился пункт медицинской помощи, в сотый раз за день поднялась ввысь. Этель сидела с закрытыми глазами, но перед ними все равно стоял ярко-красный столб и топ-зонтик, от которого опускались цепи для сидений.
Хватит. Нужно уже избавиться от мыслей о сестре, о ее глупых предостережениях и страхах, пока они не передались и Этель.
Под раскладным стулом валялся рюкзак Этель, из которого она, нагнувшись, достала тонкую тетрадку и ручку. Вырвала неровный клочок размером с половину ладони, затолкала тетрадь обратно в рюкзак и пяткой одной ноги уперлась в сиденье, чтобы коленка оказалась почти напротив лица. Положив на нее клетчатый обрывок, Этель написала: «Чужие страхи. Ограничения. Пустые ссоры».
Писать буквально на коленке было совершенно неудобно. Ручка в паре мест проколола листок, паста измазала кожу. Буквы вышли неровными и кривыми.
Но Этель и не стремилась к аккуратности. Этой записке все равно суждено сгореть.
Записывать хорошие мысли, мечты и благодарности каждому дню, а затем обращать эти листочки в оригами журавлей. Выливать на бумагу темные эмоции, страхи и обиды – чтобы сжечь.
Такой совет дал Этель один из многочисленных психологов, которых она посещала после трагедии семилетней давности. Школьные психологи часто менялись, как и их подходы. Этель даже не успевала понять, какие из методик действительно работают. Но один-единственный совет все-таки приняла, превратила в привычку и пронесла через годы.
Она и не помнит, в какой момент перестала понимать, почему продолжает украшать комнату бумажными журавликами, внутри каждого из которых написано что-то хорошее: воспоминание, чувства, желания… Оригами