Как почти всегда в подобных ситуациях, включилась ассоциативная память. Однажды они разрабатывали начальника райотдела – довольно высокую фигуру в полицейской иерархии. Тот чувствовал, что его пасут, и проявлял крайнюю осторожность – в кабинете никого не оставлял, дверь и пластиковые окна опечатывал. Если приходили сантехники или электрики, стоял рядом и наблюдал за их работой. Короче, матерый был оборотень. Адело происходило накануне 10 ноября – всенародного праздника, в честь которого по телевизору показывают концерт. И вот на этот самый праздник подчиненные вручают начальнику презент. Чучело глухаря – символ уголовного розыска. Оборотень прослезился, поблагодарил и повесил чучело в кабинете, прямо над головой. Глухарь его и сгубил. Видеоглазок притаился в голове мертвой птички, как яд в ветвях анчара.
Кабинет Копейкина не являлся образцом дизайнерской мысли, если только не служил стилизацией под ностальгические ныне девяностые. Кроме стола, сейф на потертой тумбочке, провалившийся диван, отметивший недавно полувековой юбилей, столик с грязной электроплиткой, на стене календарь, о котором говорил Самохин, – лысый буддийский монах, сидящий на фоне монастыря. Старое радио, перевязанное синей изолентой, желтые занавески в подозрительных бурых пятнах. Рогатая вешалка-стойка. В углу водопроводная труба, тянущаяся сверху вниз, перемотанная в центре жуткой мокрой тряпкой цвета ржавчины. Под ней капкан для крыс с какой-то мерзкой приманкой. На оконном стекле трещина, залепленная скотчем. И это рабочий кабинет сотрудника, прошедшего переаттестацию? Только дыбы не хватает. Лишь потолок выбивался из общей картины. Подвесной, из гипсокартонных плит.
Хорошо бы покопаться в компьютере, но он наверняка запоролен. Да и опасно.
Когда она убирала телефон в сумочку, висевшую на стуле, в кабинет, не постучавшись, зашел Копейкин. Она узнала его по фотографии из личного дела. Правда, на фото он был в капитанском кителе, а сейчас в грязной футболке с надписью «PERSONAL SEX TRAINER. L’Avla Gratis»[2], шортах и кроссовках. Не сказать что красавец, но что-то притягательное в нем было. Чем-то он напоминал ее любимого актера Тома Харди. Такая же мрачная физиономия, но при определенном ракурсе вполне фотогеничная. Если бы Копейкин играл в кино, ему доставались бы роли обаятельных злодеев.
Вообще-то, за пять лет, проведенных до ОСБ в следственном отделе, Ольга научилась абстрагироваться и смотреть на мужчин исключительно как на субъектов