– Он где-то за городом? – не отстает она.
Учитывая, что мы только что обогнули аэропорт и движемся далее, ее предположение логично, но она просто дура, если думает, что я везу ее к брату. И еще бóльшая дура, если надеется увидеть его снова. Даже если она выполнит свою часть предлагаемой сделки.
Я вновь пожимаю плечами, не подтверждая и не опровергая ее догадку. Ее информирование в мои планы не входит. Но она не унимается.
– Зачем тебе мой брат?
– Он побудет у меня, пока мы с тобой улаживаем уже известное тебе дело. В качестве гарантии, – это не вся правда, но остальное ей пока знать необязательно.
– Кто ты? – тут же следует новый вопрос.
Не скажу, что я не ждала его, и все же ее наивность меня удивляет. Я тихо фыркаю и думаю, а не ответить ли ей и в самом деле, кто я. Было бы забавно… Но эта мысль меня не увлекает. Я игнорирую ее вопрос, и она замолкает. Но, к сожалению, ненадолго. Ее посещает догадка, и она спешит поделиться ей со мной.
– Я поняла! Все эти несчастные случаи, произошедшие с нашей семьей за последние несколько месяцев: поджог загородного дома, бомба, заложенная в фитнес-клубе моей матери, проникновение психов в офис папиного благотворительного фонда, – при упоминании о фонде я едва сдерживаюсь, чтобы не заставить ее заткнуться, – испорченные тормоза в его машине – все это твоих рук дело?! В этом замешана ты?
Я неопределенно хмыкаю и покачиваю головой вверх и вниз, из стороны в сторону, говоря то ли да, то ли нет. Ответить утвердительно с моей стороны было бы нечестно – я ведь не одна приложила к этому руку. Это было бы слишком круто. Но она права – все это произошло не без моего участия и уж точно по моей инициативе и под моим руководством.
– Что тебе сделал мой отец? Почему ты хочешь его убить?
– Я хочу, чтобы его убила ты, – мрачно поправляю ее я. – Это не совсем одно и то же.
– Почему ты хочешь, чтобы я убила его? – изменяет она свой вопрос, продолжая допрашивать меня с упорством, начинающим раздражать.
– Почему мне кажется, что мы играем в двадцать вопросов? – вяло парирую я.
– Ты просишь…
Я удивленно приподнимаю брови, и она спешит исправиться.
– Ты требуешь, чтобы я убила очень дорогого мне человека, но не желаешь объяснить мне, почему я должна это сделать.
К концу предложения ее голос приобретает металлический оттенок, а в выражении лица появляются решимость и злость. Мне нравятся эти изменения – прелюдия меня порядком утомила. Но спешить с моей стороны было бы неразумно, Викки нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью об отцеубийстве. И она с нею свыклась, даже если пока еще сама этого не осознает – она уже не восстает против убийства, она лишь хочет знать почему.
Первый рубеж пройден.
На ближайшей развязке я съезжаю с шоссе и устремляюсь к платной дороге имени сорок первого президента, чтобы по ней вернуться в город.
– Ты должна сделать это, чтобы спасти другого