Шарф Айседоры. Мария Брикер

свой власти, в ее присутствии он робел и безропотно выполнял все команды. С каждым днем Анна Вениаминовна все больше и больше наседала на него со своими наставлениями, она повелевала надевать к ужину рубашку, а по утрам галстук, напоминала ненавязчиво, что всегда следует говорить «спасибо», «пожалуйста», «будьте добры», «приятного аппетита», «очень вкусно», «спокойной ночи» и «доброе утро». В одно такое доброе-предоброе утро, солнечное и благостное, когда в саду пели птички и жужжали пчелки, Сергей Владимирович снял со своей шеи галстук, надел его на лебединую шею Анны Вениаминовны и крепко затянул. Боже, как она визжала, не без удовольствия вспомнил Шахов и покосился на Варламова. Галстука у него при себе не было, но с каким наслаждением он сейчас придушил бы режиссера! У Ивана Аркадьевича была поразительная способность портить ему настроение. Одно радовало, что режиссер решил поесть перед сном. Может, не будет шляться ночью по дому и мешать ему спать, с надеждой подумал Сергей.

      Ужинали в кухне, за небольшим столом, без всяких церемоний, накрахмаленных скатерок и особой сервировки – с тех пор как Шахов простился с последней домработницей, он принципиально не желал есть в столовой. Варламов тоже не утруждался этикетом. Из гостиной подтянулся Левон, смотреть на него было неудобно, он, не переставая, гримасничал, репетируя роль, и Сергею приходилось себя постоянно одергивать, потому что он несколько раз поймал себя на том, что непроизвольно копирует рожи Левона. И у Варламова тот же рефлекс срабатывал. Если бы сейчас их снимали на пленку, то кадры получились бы феерические – трое дебилов за одним столом.

      Сосисок Варламов не пожалел, все, что купил, сварил, и теперь они дымились в большом блюде на столе, посыпанные за каким– то хреном укропом. Эстет, блин, выругался Шахов. Укроп Сергей терпеть не мог, приходилось теперь тщательно счищать ножом ненавистную траву с каждой сосиски перед тем, как отправить ее в рот. Главное, сам Варламов к сосискам даже не притронулся! Режиссер гонял по тарелки помидорчик черри и ковырял вилкой кусок ветчины.

      – А что вы так мало кушаете? Ешьте, Иван Аркадьевич, – обеспокоено подбадривал Сергей Варламова, подлец лишь кивал и продолжал с маниакальной увлеченностью волтузить томат по тарелке. Левон, напротив, с аппетитом наворачивал одну сосиску за другой и трескал их с такой скоростью, что Шахов за ним не поспевал.

      – Когда нервничаю, ем много, – поймав взгляд Сергея, объяснил Лева, и воткнул вилку в последнюю сосиску. Сосиска брызнула соком в физиономию Шахова. Сережа вытер лицо салфеткой и поспешно вылетел из-за стола, чтобы избежать искушения воткнуть нож в жадную руку Левона.

      Спать Сергей отправился в подавленном состоянии: мало того, что сам толком не поел, накормить до отвала гадкого режиссера и уложить его баиньки не получилось, Варламов лишь перекусил, выпил крепкий кофе и уселся в гостиной смотреть телевизор. Левона он определил на втором этаже, в комнате для гостей,