– Крыша у вас, смотрю, прохудилась, – заметил бортник. – Подлатать бы.
Ярина вздохнула. На плотника не было ни полушки, а лезть самой… Можно бы попытаться, но матушка после прошлого раза строго-настрого запретила самоуправничать. Да и спина все еще не давала забыть, что бывает, когда берешься не за свою работу.
– Вот матушка вернется, тогда посмотрим.
– И стол совсем ветхий. – Дядька Чет заглянул через ее плечо в горницу.
– Его отец делал. – Ярина опустила голову и нахмурилась. Она и без того знала, что хозяйству нужна мужская рука. Но даже думать о том, что кто-то займет место отца, не могла.
Дядька Чет совсем смутился.
– Так, может, я… это…
– Ты хотел что-то? – робко спросила Ярина, мечтая, чтобы он ушел. – Мазь, как обычно?
– Нет, – бортник вздохнул и понурился. – Я в лес иду. Думал, может, вам надо чего. Пойду я, – добавил он тоскливо, когда она покачала головой.
– Доброго пути. – Ярина вежливо кивнула и поспешила захлопнуть дверь.
Хвала Охранителям, отделалась. Сколько ни повторяй себе или Рагдаю, что отца со старшим братом не вернешь, сколько ни думай, что после побега Нежки жить им стало совсем тяжко, а матушке не всю ведь жизнь носить вдовий плат, сердце от таких заходов «женихов» было не на месте.
Закончив с полами, Ярина уселась за написанные на бересте загадки. Вычурные закорючки саргонского никак не давались, но матушка настаивала.
«Ты должна знать травы. А лекари используют названия на саргонском, – говорила она. – Назовут тебе лопух “арктиум”, что ты делать будешь?»
Ярина так задумалась, что не сразу услышала торопливые шаги во дворе. Дверь в сени хлопнула, заставляя вскочить. Мамину поступь она узнала сразу. Почему так рано? Что-то случилось?
Лицо матери было белее снега. Такой Ярина видела ее лишь однажды. В ту жуткую ночь, когда они бежали из Белого Бора, наперегонки с ветром, а отец подгонял коней, пока те не пали прямо под седоками.
– Риша, беда! – Рагдай выглядел не лучше. Препуганный, брат не понимал, что происходит, и от этого боялся еще сильнее.
Ярина кинулась к матери, обняла ее, ледяную. Сжала дрожащие пальцы в руках.
– Что случилось?
– Надо уезжать, – бескровными губами прошептала та. – Как можно скорее. Ох, доченька!
Велемира, жена Милорада, последние десять зим носившая имя «Мира», никогда и ничего не боялась. Значит, случилось страшное.
– Меня узнали, – выдохнула мать. Ее растерянный взгляд метался по избе. – Хорек один… чародей… Подошел, начал расспрашивать, не жила ли я в Белом Бору. А у меня обереги запылали, видно, сквозь них пробиться хотел.
– Но мы и раньше чародеев встречали. – Ярина обняла Рагдая, но тот вырвался, сверкнув глазами. Еще десятую