– Ты хозяйка лесная. Тебе решать, а я лучше стряпать пойду. – Он соскочил с лавки и принялся шуровать тряпкой по полу, убирая остатки воды.
Меньше всего Ярине хотелось обижать того, кто был с ней добр, кто заботился, но обречь на голодную смерть жителей окрестных деревень она не могла. Сильные выживут, а на встречу с Переправщицей отправятся слабые, больные. Так всегда бывало.
– Я ведь тоже человек, – тихо сказала она в спину домовому. Тот расстроенно махнул рукой.
– Что ты меня, дурака, слушаешь! – Торопий ухватил горшок с вареной репой и со всего маха ухнул им об стол, одна репка выскочила и покатилась, пришлось ловить и водворять обратно. – Знаю я, что ты иначе не можешь. Баб, детей пожалела. Ворчу по-стариковски, я же с людьми бок о бок, почитай, три сотни годков. Но как подумаешь: всякое было между вашим племенем и нашим братом, токмо такого беззакония не видел на своем веку. Знать, недоброе здесь творится. Так что не слушай меня, Яринушка. А насчет леса – это ты сама должна смотреть, у тебя глаз видючий. Полетай вокруг, глядишь, чего и вызнаешь.
Так она и думала, но спросить все равно стоило.
Ожерелье знакомой тяжестью обвилось вокруг шеи, с каждым разом управляться с ним было все легче, но должны были пройти годы, прежде чем удастся постигнуть хотя бы половину скрытых в нем тайн. Жаль, у нее нет этого времени. Как же получилось замкнуть охранный круг, не пуская сквозь него людей? Сколько Ярина ни пыталась вспомнить, ничего не выходило.
Серебристый полог был на месте, нити приветственно задрожали, стоило приблизиться и протянуть к ним руку. Странно, они с такой легкостью отзывались на ее призыв… Нет, не ее – хозяина ожерелья. Пусть чародейского дара в крови была лишь капля, но даже этой капли хватило, чтобы понять: щит творил тот же, кто искусно вплел истинно людские чары в то, что по праву принадлежало лишь лесным сущностям.
Полог казался сильнее, хотя бреши никуда не делись, но с ними можно было разобраться позже. Ярина дотронулась до тонкой паутинки, пытаясь собраться с мыслями, чтобы расплести узор и последовать туда, где нити сплетаются воедино. Полог послушался легче, чем можно было ожидать – по сети зарябили медовые сполохи, ее потянуло за ними, быстрее и быстрее.
Хлоп. Девять каменных глыб, окруженных валежником. Хлоп. Пологий берег речки. Хлоп. Пузырится болотная муть. Хлоп. Крутой обрыв оврага, где по ночам копошатся древние тени. Хлоп. Черная смолистая вода, сомкнувшаяся над головой.
Лишь последнее место запомнить не удалось, наверное, из-за того, что оно находилось не на поверхности. Ярина смахнула пот со лба и волевым усилием вернулась в избушку, пока не снимая ожерелья. Тяжело, очень тяжело.
Если она будет надевать его время от времени, то обязательно что-нибудь пропустит. Придется привыкать.
Домовой с тревогой следил за ней, но не вмешивался.
– А что, дедушка, есть ли у нас на чем писать?
– Ото ж! Во, гляди!
По мановению умелых рук перед Яриной появились белоснежные листки