– Нет, не согласен. Что-то не охота мне несколько лет воевать. Да ещё самому отряды в эту армию собирать надо, это ж сколько возни.
– Так это…положено. Так все армии устроены, что наша, что у соседей. По-другому никак.
– А вы не боитесь мне всё это рассказывать, про вашу армию? Вдруг я – шпион соседней державы?
– Если шпион – это тоже хорошо, – внезапно обрадовался десятник. – За шпиона награда положена. Нам. А тебя мы, как шпиона, повесить обязаны по суровым законам военного времени. Ты, рекрут, на вид благородных кровей, по закону таким положено голову рубить, на плахе. Но, понимаешь, палач наш уехал семью проведать, так что пока он не вернётся, можем только повесить. Ещё сжечь можем, хотя ты явно не ведьма. Так что, если ты шпион, Матиуш твоё признание запишет, а ты подпишешь, что всё записано правильно. Волокита, конечно и перевод пергамента, но так положено. Без этого нам награды не видать. Зато потом всё быстро сделаем. Выберешь, какая казнь тебе больше нравится, отец Фуро грехи твои отпустит и приступим. Чего время зря терять?
Я оторопело посмотрел на десятника, но он явно и не думал шутить. Похоже, что чувства юмора у героического воина отродясь не было. Нет, нахрен, с таким шутить – себе дороже. Повесит и не поморщится.
– Спасибо, не готов я тогда в шпионы. Просто малость подучиться, как на мечах биться, я здесь смогу?
– А, герой, – десятник сразу потерял ко мне интерес. – Так б сразу и говорил. А то шпион, шпион… Ладно, можно и подучиться. Плати пять монет и приступай, Ян тебя отведёт.
Спасение овечки Долли пополнило мой кошелёк, так что я не стал торговаться и положил пять монет на дощатый стол. Писец попробовал каждую на зуб и отправил их в опечатанный ящик с прорезью, который он вытащил из-под стола. Я вопросительно уставился на пышноусого вояку.
– Сейчас всё будет, – пообещал Феофил и огляделся вокруг. – Сейчас всё сделаем.
– Ян, бездельник, где тебя черти носят! – внезапно заорал он, багровея от натуги. – Быстро сюда. Отведи молодого господина на площадку для занятий. Он хочет мечу обучиться.
– Да тута я, нечего так шуметь – донеслось из ближайшего фургона. Оттуда вылез, зевая, здоровенный детина, из всклокоченной шевелюры которого торчало сразу несколько соломинок. – Щас отведу, не орите.
Он засунул руку под стёганную куртку, на которой виднелись ржавые разводы от кольчуги, и с наслаждением почесался.
– Ян! – рявкнул десятник, раздувая усы.
– Да