– Добрый день, моя Юлия, рад вас видеть! – приветствовал меня клон с почти ненаигранной искренностью.
– Добрый день, господин Киофар.
– Раньше вы называли меня учителем…
– Мой учитель погиб на Лиенне. Вы – клон.
– Я вполне тождествен ему не только биологически, – возразил он.
– Мы проверим.
– Вы, моя дорогая, уже обещали мне множество интереснейших экспериментов, реализации которых я с нетерпением ожидаю. Ностальгический экскурс в наши общие воспоминания, как я понял, вас не слишком удовлетворил, хотя я ответил на все вопросы, а вы не соизволили объяснить причины возникших у вас сомнений.
– Информация могла быть добыта из третьих источников, – туманно ответила я.
– Sincerely? – вдруг ввернул он словечко из самого первого моего диалога с учителем, когда я, пятнадцатилетняя разлохмаченная девчонка в драных штанах, ввалилась в наш деканат и с кислой миной произнесла, будто «очень рада» познакомиться с господином опекуном.
– Киокьо чуай лалло ньюллио фи! – привела я другую часть того самого диалога, поговорку на алечуанском, означающую: «радость приносит только точное знание».
– Ньюллио лалло куа кешшану ва эйе, – тотчас продолжил он второй частью цитаты: «точное знание возможно лишь в математике».
Либо в его мозг вложили личную память Ульвена, либо двойник чрезвычайно внимательно прочитал мои книги из цикла «Хранительница».
– Не только собственно в математике, господин Киофар, – заметила я, не теряя самообладания.
– Совершенно согласен, моя дорогая. В космолингвистике тоже. Сделать клон, биологически неотличимый от подлинника, вполне реально. Однако снабдить его всеми знаниями исходной модели – задача вряд ли посильная современной науке. Ульвен Киофар Джеджидд – профессор космолингвистики, выдающийся уйлоанист, переводчик со множества языков, специалист, которому мало найдется равных. Будучи абсолютно уверен в своей правоте, я хотел бы незамедлительно подтвердить свой докторский и профессорский статус. Очевидно, для этого мне придется предстать перед авторитетной комиссией. Формировать ее будете вы?
– Вам должно быть известно, господин Киофар, что все учреждения Тиатары управляются коллегиально. Я имею право предложить созвать комиссию. Комиссия, в свою очередь, может избрать председателя, но кто им окажется, я предсказать не могу.
– Мне дозволено знать ваш нынешний статус?
– Конечно. Я – директор Института истории Тиатары, в котором сейчас нахожусь. Член ректорского совета Тиамуна. Профессор исторического факультета. Преподаю курс «Теория и практика перевода», адаптированный под потребности наших историков.
– А кто же ведет его в Колледже космолингвистики? – удивился мой собеседник.
– Профессор Луэй Мафир.
– Тот, который в студенчестве