У меня была помощница Ольга Казимировна, очень спокойная и структурированная женщина. Я посадил их с Димой, натуральным бомжом, и сказал ей: «Ольга Казимировна, для меня это дело принципиальное, давайте попытаемся восстановить справедливость». Мы все просчитали, сделали несколько серьезных депутатских запросов, подняли всех, и дело стронулось, я сделал все, что мог, но срок моих депутатских полномочий закончился, на меня навалилась другая жизнь, и я потерял этого парня из виду.
И вот две недели назад веду прием, заходит повзрослевшая Ольга Казимировна, я обрадовался и говорю:
– Ольга Казимировна, привет!
Она отвечает:
– Я по делу. Мы же с Димой суд выиграли. Отвоевали квартиру. И сейчас у нас задача – туда его вселить. Есть решение суда.
– Ну, давайте попробуем помочь. А когда решение суда вступило в силу?
– Еще в две тысячи десятом.
– И что, вот так четыре года судебные приставы не могут вселить человека в его квартиру?!
– Ну видишь, не получается.
А надо сказать, что Дима этот – человек безобидный да еще и жизнью придавленный. Таких, как он, каждый обидеть норовит. Ну, в общем, мы ввязались. Степа стал заниматься и просто звонками договорился с судебными приставами, и парня вселили в его квартиру, которую отняли двенадцать лет назад. Все получилось.
А я потом спросил:
– Ольга Казимировна, как так получилось, что вы семь лет это дело вели?
Она удивленно посмотрела на меня и говорит:
– Женя, так ты же сам мне сказал, что это дело очень важное и его надо довести до конца.
И у меня аж комок к горлу подкатил, как будто только что прочитал «Честное слово» Пантелеева и понял, что это я забыл маленького мальчика на посту.
06.12.2013
Ближе к вечеру пришла женщина, тридцать шестого года рождения, семьдесят восемь лет. Жила в селе Софиевка в Днепропетровской области. Помнит, как пришли немцы, все горело вокруг. Почему-то перед немцами шли полчища крыс потоком, как река текла. Видимо бои вспугнули. Жили под немцами, помнит в деталях – голод, голод, голод. Всю жизнь боялась голода. Мать убили. Помнит, как немцы уходили восьмого октября сорок третьего года, был страшный снегопад, и они бежали по грудь в снегу. На голову надевали кальсоны и штанины заматывали на шее.
Зовут ее Клавдия Ивановна. Детей нет. Еще маленькая, когда все горело вокруг и волосы трещали, разбила тонкий лед и сидела по горло в ледяном пруду, чтоб не сгореть. Догадалась. Мужу за восемьдесят. На двоих пенсии двадцать тысяч. Ни на что не