Глава 9. Тише!!!
Кто-то дотронулся до моего плеча и не сильно пожал. Резко пробуждаюсь, ничего не понимаю, где я. Темно, пахнет сыростью и канализацией, где-то течёт вода, дует в лицо сальный тёплый ветер, но от него только холоднее, на нос капает огромная капля, брызгами разлетаясь в разные стороны. Всё это длится не больше двух секунд, пока мой мозг соображает, оценивает окружающий мир и себя в нём. Это тоннель, похож на метро, а, может, другой, не знаю точно. Я сижу в тёмном проёме, свет сигнального освещения не пробивается сюда, я вижу часть тоннеля, но меня не видно. Свет, в тоннеле свет, это успокаивает меня, и я забываю, что кто-то есть рядом, не до конца пробуждаясь ото сна.
Меня дёргают за плечо, пытаются разбудить. Как раз вовремя, я опять закрыла глаза и улетела далеко вниз, в бездонный колодец тяжёлого сна. Просыпаюсь, кричу от страха, но мне зажимают рот. Я бьюсь, машу руками, но сильные руки сжимают меня в охапку, пытаюсь укусить руку, нащупать кувалду, она должна быть где-то рядом, пинаю её ногой, с ужасом понимаю, что теперь точно не дотянусь.
– Тише, тише! Не кричи! – шепчет мне на ухо мужской голос, что-то есть в нём знакомое, но ужас так овладевает мной, не слышу, не понимаю, кто это. Голос шепчет, это песня.
– Где-то есть корабли, у священной земли. Есения, это же я, не кричи.
Голос повторяет строки раз за разом, пока я не слышу их и успокаиваюсь. Я обмякла и во все глаза смотрю в черноту, не вижу лица, сама достраивая его в воображении.
– Папа! Папа! – кричу я, но рука зажимает мне рот.
– Не кричи, это я. Тише, Есения, нас могут услышать, – одними губами говорит папа и отпускает меня.
– Папа! – шепчу я, обнимая его, целуя, плача. – А они ничего не сообщают о тебе, я думала, что ты умер! Ты же не умер, правда?
Он молчит, ничего не отвечает, а я забываю про свой вопрос, не требую ответа. Ничего больше не важно, когда он рядом, ничего больше не страшно. Он поднимает меня, я не могу отпустить его, обнимаю за шею, прижимаюсь, как маленькая девочка, тихо плачу от счастья.
– Нам пора идти, – шепотом сказал он, поднимая мою кувалду и передавая мне. – Хороший у тебя инструмент.
Я бесшумно смеюсь, крепко хватаю рукоятку, чувствуя, как силы наполняют меня, и кувалда уже не кажется такой тяжёлой. Выходим на свет, и я вижу в его руках огромный колун, я такие только в кино видела, про канадцев, как они дрова рубили, а ещё один раз на строительном рынке, папа тогда смеялся, что если переедет на дачу, то обязательно купит себе такой, соседей отгонять. Лезвие чёрное, в бороздах грязи. Папа заметил мой взгляд и покачал головой.
– Где мы? Что это за место? – шепотом спросила я.
– Не знаю, потом поговорим, надо уходить, – быстро прошипел он и повёл меня по тоннелю влево.
Мы шли по рельсам, я часто оступалась, не попадая в такт шпал, папа шёл быстро, и я едва успевала за ним. Свет постепенно гас, и вскоре стало абсолютно темно. Папа остановился, я врезалась в него, машинально оглянувшись назад, там, где ещё виднелся слабый отблеск сигнального фонаря, мигавшего красной вспышкой.
– Теперь идём шаг в шаг. Не кричи, даже если услышишь что-то страшное. Надо идти, не останавливаясь, пока